Скидывая с себя на ходу вездесущих кровососов: комаров да клещей, он с любопытством осматривался вокруг. Заметив прибывших, к ним стали подходить люди. Было их немного: несколько пожилых монахов и монахинь, послушники и сам нынешний настоятель.
Им оказался благообразный старик, который тепло приветствовал отца Анисима.
– А мы, было, думали, что сгинул ты насовсем, и искать уже – не найдёшь, и весточки не пришлёшь.
Отец Анисим в ответ поклонился и ответил.
– Да, было дело, еле отбился по пути от мертвяков, да и отрока с девкой малой встретил, что о разбойниках предупредил.
– Об этом говоришь? – кивнул настоятель на Вадима.
– Да, в лесу встретил, из поместных он, говорит, что все погибли только он один и выжил, да и сам пострадал.
– Ну, поговорим о том опосля, а сейчас пойдём, Анисим, поедите с дороги, да отдохнёте от пути длинного.
Поприветствовав других монахов и монахинь, что проживали отдельно от остальной братии, они прошли сразу в столовую. Здесь им накрыли на стол, и Вадим смог, наконец, наесться. Каша из пшена, листья ревеня, солёные огурцы ещё прошлого урожая и варёная рыба – стол оказался небогат, но весом.
После еды глаза Вадима стали постепенно закрываться, да и дело уже шло к вечеру. Агафья, что ни на шаг не отходила от него, тоже стала клевать носом, и одна из монахинь отвела её к себе. А Вадима один из послушников отвёл в странноприимный дом, где Белозёрцев улёгся на полати, укрытые тонкой дерюжкой и, не в силах справиться с нахлынувшей на него усталостью, крепко заснул.
Глава 5. Беседа
Отец-настоятель Оптиной пустыни Варфоломей стоял на коленях перед иконой и молился, когда в дверь кельи тихопостучали. Варфоломей дочитал молитву и тяжело поднялся с колен.
– Заходи, Анисим, я давно жду тебя.
Отец Анисим, спокойно ожидающий приглашения, потянул дверь кельи на себя, она оказалась не заперта. Анисим знал, что настоятель его ждёт и ждёт с вестями. Он вошёл.
– Садись, Анисим, – кивнул настоятель на грубый табурет у небольшого стола. – Ну, рассказывай, что видел, что слышал. А то в нашей глуши токмо медведи бают, да волки воют, да собаки наши лают, вот только мы их не разумеем. Что в Москве-то творится?
– Эх, творится там неладное, Варфоломей. Да ты и сам о том без меня ведаешь. Совсем Русь оскудела справедливыми да честными. То, что при Бориске трёхлетний недород случился, то ещё не вся беда казалась, и то, что Расстрига власть взял да поляков привёл, то лишь половина беды, что на Русь обрушилась. Боярский раздор, да напасть страшная и нелепая,– вот наша беда! Поднялась из могил мертвечина, да явились ею укушенные, что в народе прозвали бесноватыми,