Жестом Император отослал слуг, и те притворили двери. Алазаарос пересёк покои и положил ладони на стол, глядя на Императора.
– Отмени свой приказ, Джедефер. Отмени эту бойню.
Джедефер изогнул бровь.
– Бойню? О чём ты говоришь?
– Ты знаешь, – Алазаарос резко покачал головой. – Я шёл с твоим именем на устах в каждый бой. Я покорял для тебя города.
– И ты преуспел. Один из самых молодых Верховных Военачальников за всю историю Империи! – Владыка улыбнулся, откинувшись в кресле. – Во всём моём военном совете нет никого достойнее этого титула.
– Но теперь ты просишь меня обратить клинок против моего народа. Я не исполню этот приказ! – рявкнул Алазаарос.
Внутри билась мысль: когда же он успел упустить, потерять своего брата и Владыку? Почему не сумел защитить от искушения запретной магии?
В какой миг ядовитые речи о новом пути развития для народа, попиравшем былое, «отжившее» во имя неких новых, захватывающих дух горизонтов, перестали быть просто речами?
Последнее Алазаарос невольно произнёс вслух. Джедефер покачал головой со своей неизменной полуулыбкой – печальной, всезнающей. Поднявшись, он обошёл стол и, приобняв брата за плечи, вывел к балкону.
Засыпающая столица открывалась их взору – тенистые рощи у дворцовых стен, россыпи тёплых огней, где каждый – чья-то жизнь. Семьи, собравшиеся у очага. Солдаты, совершающие обход. Храмы, привечающие страждущих даже в самый поздний час.
Голос Джедефера полился мерным потоком, когда он произносил слова древней легенды, хорошо знакомой Алазааросу:
– «Ваэссир, первый из Эмхет, божественный Владыка Таур-Дуат, спустился на землю, чтобы навсегда остаться среди тех, кого он любил и защищал. Для того пришлось ему прервать свое существование, дарованное Амном народу нэферу, и претерпеть Великое Преображение, ибо Закон не позволял могучим обитателям иных планов бытия вторгаться на план земной, дабы не внести разрушения в Ткань Мироздания. Сама земля Таур-Дуат пела в золотом сиянии Ладьи Амна, когда Владыка Ваэссир Эмхет сошёл на неё, чтобы мудро и справедливо править возлюбленным своим народом рэмеи. Но после Великого Преображения Ваэссир стал более уязвим для своих врагов, коих было, увы, немало…»
– Я помню это, – сдерживая гнев, проговорил Алазаарос. – Божественный Ваэссир растворил себя в своей земле, в крови и Силе своих потомков.
– Растворил, – повторил Джедефер, усмехнувшись. – Понимаешь ли ты, что это значит? Единственный из Богов, Он приковал себя к земле, и биение нашей жизни стало Его жизнью. Я лишь хочу забрать то, что принадлежит нам – прямой, изначальной ветви рода Эмхет. Погрузившись в сокровенные глубины, презрев глупые запреты, я вижу истину. Наши предки боялись всей силы нашей крови и добровольно