– …говорят, мордобой был знатный, – усмехнулся Саша. – Но ЛСД встал стеной.
– Как?! – рассмеялся я. – ЛСД!
– Да, так его называют, – засмеялся и Саша. – За глаза, конечно. Хотя, я думаю, он догадывается.
И я подумал – как мне в свое время не хватило такого ЛСД!..
– А что профессор?
– Вроде бы работает. Все тихо-мирно, – Саша пожал плечами. – Ну…
Он не договорил и, как мне почудилось, спохватившись. Прикусив язык. Что-то знал, но сказать не решился.
Ладно, подумал я. Запомним.
Тем временем начало вечереть, вроде бы все темы были переболтаны, а о бабах трепаться без «горючего» не очень весело… Вообще в любой компании бывает такой момент, когда без всяких слов становится ясно, что надо либо как-то менять формат времяпровождения, либо расходиться.
Саша это первый и озвучил:
– Ну что, дорогие гости? Поели-попили, пора и по люлькам-колыбелькам?.. Завтра в девять тридцать внизу у входа.
– Да рано это! Давай без пятнадцати!.. – запротестовал Виталий, но Саша отсек:
– Нет! Лучше подстраховаться. Придем минут на десять пораньше, подождем, не страшно. Все, давайте! Не знаю, как вы, а я сейчас с книжкой завалюсь, и так до самого сна.
Мы с Витькой побрели к себе в 407-ю. Комната оказалась пустой, и я, к счастью, сразу угадал свою кровать: справа у окна. На тумбочке были аккуратной стопкой сложены учебники и методички по химии. Разувшись, я прошел к тумбочке, с равнодушным видом, а на самом деле с немалым интересом открыл дверцу и обнаружил самые рутинные вещи: блокнот, ручки, чай-печенье и тому подобное.
Чай был очень хороший по тем временам – индийский «со слоном» в желтой пачке. Печенье – «Юбилейное», тогда оно было невероятно качественным. Стало быть, я, Василий Родионов, мог позволить себе достаточно дорогие продукты! Уже неплохо. А непрезентабельный наряд – это лишь следствие глубоко провинциального происхождения… Между прочим, чешские «Ботасы» штука тоже недешевая и вполне престижная. Другой вопрос – где я изловчился так их, извините, засрать?..
Почему-то этот вопрос меня беспокоил. И опять же, как в случае с Сашиным недосказанным повествованием о склочном профессоре, шестое чувство промаячило мне: тут что-то есть! Те самые тихие подсказки судьбы, про которые я уже успел подумать…
И совершенно неожиданно для себя, словно кто-то дернул за язык, я брякнул:
– Слышь, Витек! А ты слыхал эту историю?
– Это какую?
– Про которую Саня Лаврентьев говорил. Как ЛСД