Повеселев и успокоившись, пан Михал сошел вниз к завтраку. После завтрака он занялся фехтованием с Басей и, глядя, как она машет сабелькой, раздувает ноздри и дышит прерывисто, невольно залюбовался ею.
Пан Михал избегал Кшисю, а она, заметив это, глядела на него изумленными глазами. Но он старался избегать даже ее взгляда. Сердце у Михала обливалось кровью, но он держался. После обеда пан Михал вместе с Басей направился во флигель, где у Кетлинга был еще один оружейный склад. Показывал Басе всевозможные сабли и мечи да ружья с хитрым устройством. Вместе с ней стрелял в цель из астраханских луков.
Бася радовалась и резвилась как дитя, пока не вмешалась тетка.
Так прошел второй день. На третий Володыёвский вместе с Заглобой поехали в Варшаву, во дворец Даниловичей, узнать про отъезд, а вернувшись, вечером за ужином пан Михал объявил дамам, что едет через неделю.
Сказал это словно бы между прочим – невзначай и весело. На Кшисю даже не глянул.
Девушка всполошилась, заговорила с ним, он был приветлив, учтив, но не отходил от Баси.
Заглоба, полагая, что пан Михал внял его словам, потирал от радости руки. Но от острого его взора не могла укрыться Кшисина печаль.
«Вон как ее разобрало! – думал он. – Ну да ничего! Такова уж их женская натура. А Михал-то каков! В другую сторону повернул быстрее, чем ждали. Ох и лихой малый, вихрь, огонь, таким был и таким будет!»
Но сердце у Заглобы было доброе, и вскоре ему стало искренне жаль Кшисю. «Directe[43] не скажу ничего, – подумал он, – но непременно нужно ей утешение придумать».
И, зная, что седины оградят его от кривотолков, он после ужина подсел к девушке и ласково провел рукой по черным шелковистым ее волосам. А она сидела неподвижно, устремив на него взгляд своих добрых глаз, чуть удивленная, но признательная.
Вечером у дверей, ведущих в комнату Володыёвского, Заглоба слегка толкнул его локтем в бок.
– Ну что? – сказал он. – Каков наш гайдучок?
– Атаман! – отвечал Володыёвский. – Все вверх дном перевернет. Одна четверых стоит. Ей бы полком командовать!
– Полком, говоришь?! Ну да, вместе с тобой, а там, глядишь, вашего полку бы и прибыло… Покойной ночи! Кто их разберет, этих женщин! Когда ты на Баську поглядывать стал, видел, как Кшися убивалась?
– Не видел!.. – отвечал маленький рыцарь.
– Ее как будто подменили!
– Покойной ночи! – повторил Володыёвский и закрыл дверь.
Полагаясь на удаль маленького рыцаря, пан Заглоба, пожалуй, просчитался и вообще сделал ложный шаг, рассказав ему о Кшисе. Пан Михал растрогался чуть не до слез.
– Вот как я отплатил ей за доброту, за то, что она меня как сестра в часы грусти утешала… – говорил он себе. – А впрочем, чем же я провинился? – продолжал он, подумав немного. – Что сделал? Избегал ее целых три дня, а это и неполитично, пожалуй!