– Разреши, сестра!.. – вставил было маленький рыцарь.
Но сестра все не разрешала и тарахтела, как мельница:
– Тут мы остановились, больше-то и места не было. Хозяева глядят волком. Кто знает, что за люди! Правда, и у нас четверо дворовых, ребята надежные, да и мы не из пугливых, в наших краях в груди у женщины сердце воина бьется, иначе не проживешь. У меня мушкетик имеется, у Баськи два пистолета. Только Кшися оружия не любит… Но город чужой, я бы хотела найти место понадежней.
– Разреши, сестра… – повторил пан Михал.
– А ты где остановился, Михал? Помоги мне жилье подыскать, ты, чай, и в Варшаве как дома.
– Жилье для тебя готово, да такое, что и сенатора со всем двором пригласить не стыдно. Я остановился у моего друга, капитана Кетлинга, и сейчас тебя к нему отвезу.
– Но помни, нас трое, двое слуг и челядинцев четверо. Боже ты мой! Я тебя не представила.
И тотчас же повернулась к барышням:
– Сударыни знают, кто он, а он про вас нет; прошу вас, познакомьтесь, хотя бы в потемках. Даже печь до сих пор не истопили… Это панна Кристина Дрогоёвская, а это панна Барбара Езёрковская. Муж мой – их опекун, а они сироты и живут с нами. Столь юным барышням без опеки жить негоже.
Пока пани Маковецкая говорила это, Володыёвский поклонился, как это делают военные, а обе панны, придерживая подол платьев, сделали реверанс, при этом панна Езёрковская тряхнула головой, как жеребенок.
– Едем, пожалуй! – сказал пан Михал. – Пан Заглоба дома остался, он об ужине похлопочет.
– Пан Заглоба? Тот самый знаменитый пан Заглоба? – воскликнула панна Езёрковская.
– Баська, тихо! – одернула ее тетушка. – Боюсь, хлопот с нами много!
– Уж коли пан Заглоба об ужине хлопочет, – отвечал маленький рыцарь, – еды на целый полк хватит. Велите, сударыни, выносить вещи. Я и о телеге позаботился, а шарабан у Кетлинга просторный, все четверо усядемся. И вот что еще: коли слуги не пьяницы, пусть до утра здесь с лошадьми да со всем скарбом остаются, а мы самое нужное прихватим.
– Нечего им оставаться, – сказала хозяйка, – телеги еще не разгружены, запряжем коней – и в дорогу. Баська, распорядись, мигом!
Панна Езёрковская помчалась в сени и скоро, быстрее, чем можно прочесть до конца «Отче наш», вернулась со словами, что все готово.
– Да и пора! – сказал пан Володыёвский.
Через минуту шарабан вез всю четверку в Мокотов. Пани Маковецкая с панной Дрогоёвской устроились на заднем сиденье, а маленький рыцарь сидел спереди, рядом с панной Езёрковской. Было уже темно, лиц он почти не различал.
– Вы, сударыни, бывали в Варшаве? – громко, чтобы заглушить стук колес, спросил он, наклоняясь к панне Дрогоёвской.
– Нет, – отвечала она. Голос у нее был низкий, но приятный и мелодичный. –