– Опа, – сказал он заплетающимся языком, и нам тут же пришлось задержать дыхание. На самом деле, Роджерс делал хорошее дело, ведь от него так воняло перегаром, что от одного выдоха все комары в корпусе мигом упали замертво. А я тут же пожалел, что встал с кровати этим ранним утром. – А к-к-куда? – Он облокотился на дверной проём.
– На вокал, – Луи широко и очень глупо улыбнулся. «НА ВОКАЛ?!» – кричало во мне, – «ЧТО?!»
– В чет…четыле ут…утла? – он плохо фокусировал взгляд, но чётко знал время.
– Мы сейчас же вернёмся обратно, – Джейн вдруг трусливо понизила голос и опустила голову. Я был уверен, она выкрутится: даст шоколад, магическим образом у неё окажется бутылка водки, она бы точно придумала что-то, но она не стала. Тогда я ещё не знал, почему.
– Ты правда видел там призрака? – спрашивал Марк, натирая тарелки в столовой.
– Думаю, что да, – я поставил помытый до блеска стакан на поднос.
– Сегодня идти туда опасно, да, Джейн? – Луи снимал со столов стулья.
– Думаю, сегодня мы под особым контролем, – она кивнула на Роджерса, который вливал в себя воду, – как думаете, ключа не хватятся?
– Зависит от того, где ты его взяла. А нам это действительно надо? – я сморщил нос.
– А чем ещё заняться в этой скукотище? Хочешь всё-таки пойти на вокал? – она кивнула в сторону окна, где дети уже строились по парам на завтрак. Рыжий стоял в самом конце один.
– Нет, – отрезал я и с отвращением посмотрел на Роджерса, который поставил грязный запотевший стакан на стол и вышел за детьми. – Я только подготовил все стаканы! – Губы поджались сами собой. Толи от вонючего запаха манной каши, хотя даже она была лучше запаха гнили дерева и плоти, толи от гадкой личности вожатого.
– Там, наверное, живёт призрак замученного пионера… – Луи уже несколько минут тёр одну и ту же тарелку.
– Не говори ерунды! – Марк с силой опустил стул на пол, – там, наверное, живёт призрак этого лагеря!
– Пионер не может быть призраком лагеря?
Пока они спорили, я наблюдал за Рыжим через окно, он стоял в конце пионеров. Один.
Весь день мы провели в помощи обслуживающему персоналу на кухне, но даже это было лучше, чем таскаться по кружкам. Женщины поили нас какао и приговаривали, как мы похожи на их внуков. Сложнее всего было помогать уборщице с отсталостью в развитии. Я никак не мог понять, что она хочет. Её слова больше походили на китовий язык, но так уж вышло, в школе я учил английский. И потребовалось время, чтобы расшифровать слово «ведро» из неразборчивого «ввврррроооооо». Но даже с ней работать приятнее, чем с Роджесром, с которым за день аж 4 раза пришлось накрывать на стол. Каким же надо быть противным типом, чтобы я помнил его через столько лет.
Из окна столовой не было видно того старого здания, но я не мог избавиться от чувства, что то существо из