Приблудный проскользнул в открытую боковую дверь и сразу же нашел Сашку Ширяевца. Тот сел на последнем ряду, но у самого прохода, чтобы было удобнее идти к сцене, и негромко переговаривался с журналистами. Клюев на горизонте отсутствовал, и Ванька рискнул присоединиться к компании:
– Как здорово вы его отвлекли! – шепнул он Петрову.
– Не расслабляйтесь, вы сейчас тоже будете подписывать, – ехидно сказал сидящий рядом с ним Ильф.
– Я этот сборник, можно сказать, из-за вас, Ваня, и взял, – улыбнулся Петров, протягивая Ваньке книжку и ручку. – Узнал, что вы тоже летите в Ташкент, и решил посмотреть, что вы пишите. Клюев случайно там оказался.
Приблудный сел на свободное место рядом с Ильфом, перелистал сборник, нашел свою фамилию и, покусав ручку, принялся писать посвящение. Конечно, в стихах. Что может быть лучше стихов?
Ширяевец с вежливым интересом слушал завывания кудрявого поэта, а Ильф с Петровым полушепотом обсуждали вопрос ночлега:
– Я вроде договорился насчет жилья, – вполголоса, чтобы не отвлечь никого от стихов, говорил Петров, – Только спать придется в подвале. Это отличный, сухой подвал, и мы прекрасно поместимся все вчетвером. И Александр Васильевич, если не против.
Приблудный захотел уточнить, как журналист насчитал четверых, но тут Сашка Ширяевец пригласил Петрова в сарай, и они принялись обсуждать детали.
Заслышав об этом, Приблудный заскрипел зубами и уткнулся в книжку, чтобы не лезть в пошлый быт. К счастью, его и не привлекали: детали – их оказалось довольно много, начиная с распределения обязанностей по покупке еды и заканчивая вопросом, куда девать то, что уже лежит в сарае – утрясали Петров и Ширяевец. Ильф тоже не лез, только наблюдал. На его физиономии читалось «спасибо, товарищи, что занимаетесь этим без меня».
Поэтический вечер растянулся на два часа. Кудрявый поэт быстро слез со сцены, освободив место лысому, длинному и нескладному. Тот начал читать про березки, и все замолчали. Потом на сцене нарисовался Клюев в расписной рубахе (и где только взял!), за ним читал Ширяевец, а после позвали и Приблудного. Ему много хлопали, и Ильф достал фотоаппарат и щелкал камерой, делая страшные глаза, чтобы Ванька не дергался в кадре.
После «крестьянской секции» Сашка Ширяевец пересел на первый ряд к Клюеву и другим знакомым, а журналисты остались с Приблудным на заднем ряду. Наблюдать за ними было забавно. Какие-то стихи они слушали с замиранием, на каких-то начинали скучать, а иные и вовсе принимались обсуждать ехидным полушепотом, а потом Ильф открывал блокнотик и что-то туда записывал. Приблудный попробовал подсмотреть, но на него недовольно скосили глаза и укоризненно обозвали Варварой.
Вот так: «вы Варвара, Ванюша». Добавлять «любопытная» Ильф, очевидно, ленился. Сэкономленные силы он тратил на то, чтобы шепотом делиться впечатлениями с Петровым.
Под конец