Она начинает меня мягко мыть из шланга, а я вижу, что вода красная, потому что от крови. Наверное, Варвара Александровна меня сильно побила, пока я была у Крахи в щупальцах, а потом подумала, что убила, и решила закопать. Крови много, а тетенька, которая не людь, меня моет и всхлипывает. Ей меня жалко, а я хочу ее успокоить, поэтому тянусь рукой, чтобы погладить, но тут замечаю, что и рука у меня в крови, как будто ее резали. Может быть, меня в мясорубку хотели засунуть, а я не влезла, потому что большая ведь уже девочка? Я задумываюсь об этом, не обращая пока внимания на режущую боль, возникающую время от времени.
– Меня зовут Ли-а, – произносит тетенька. – Сейчас я малышку заверну и отнесу в комнату, а там уже полечу мою хорошую, ладно?
– Я Аленка, – пытаюсь прохрипеть ей в ответ, а Ли-а просто заворачивает меня в… По-моему, это бумага… Заворачивает и выносит из ванной.
– Сейчас мы нашу девочку полечим, – улыбается она мне, поглаживая по голове, а я тянусь за ее лаской, потому что не во сне меня давно никто не гладил.
Она меня начинает чем-то действительно мазать, отчего боль становится меньше, а сама рассказывает, почему мне нужно тихо себя вести. Они… Ну, Ли-а так говорит – «мы»… в общем, они прячутся от хумансов. Кажется, так здесь люди называются. Потому что хумансы очень хотят всех убить. Из-за того, что прячутся, у них правила непростые, и по этим правилам меня надо было оставить умирать, а если меня теперь найдут, то убьют, потому что я… ну вот такая, без ножек. Но Ли-а меня не даст в обиду, она говорит, что я хорошая.
– Самое главное, – объясняет мне она, – чтобы тебя блюстители не увидели, потому что тогда будет плохо. Твое имя очень отличается от наших, я тебя буду звать Ла-а, хорошо?
– Хорошо, – улыбаюсь я, а потом тихо-тихо спрашиваю. Ну, она же мне имя дала, а имя может только один человек дать, я знаю! – Ты теперь будешь моей… мамой?
– Да, котенок, – уверенно кивает она, и я вдруг чувствую себя так, как будто действительно домой вернулась. Ведь у меня мама есть! Мама! Я больше не плохая девочка! Я теперь хорошая… Ну, пока прячусь, потому что если меня найдут, то плохо будет.
– Мамочка… – я тянусь к ней руками, а она меня вылизывает, как настоящая кошечка, и мне от этого так тепло делается, так спокойно, что я просто затихаю и не шевелюсь.
Тут оказывается, что покормить меня можно только маленькой булочкой, которую мне мама отдает, но я все равно разламываю пополам еду, с мамой же обязательно поделиться надо, потому что так правильно. Она улыбается совсем волшебно, гладит меня рукой, а потом укладывает поудобнее на кровати.
– Завтра поищу, из чего тебе сделать платье, – сообщает мне мамочка. – А сейчас надо засыпать, мне рано утром на работу.
Я себя уже очень уставшей чувствую, поэтому послушно закрываю глаза, решив подумать обо всем завтра, а сейчас меня Краха ждет же, и Арху надо все рассказать!
Кошкин дом
Мне совсем не снится Краха, зато