– У меня есть указания сделать из тебя достойного члена общества, – как-то по-книжному говорит она, но при этом у нее лицо такое, будто животик вдруг разболелся. – Поэтому у тебя будет идеальное поведение и оценки.
Она совсем не спрашивает, а только… По-моему, она мне угрожает, отчего страшно немного становится. А затем эта тетенька воспитательница начинает мне рассказывать, что никто со мной нянчиться не будет, ведь я никому не нужная, хоть и богатая. Но мое богатство мне не поможет, потому что я теперь совсем одна. Мне очень хочется плакать от этих слов; кажется, Варвара Александровна ждет, что я заплачу, но я держусь. Просто вспоминаю, как меня Краха обнимает, и держусь, потому что тетенька врет. Она просто хочет моих слез.
– За беспорядок в комнате ты будешь наказана, за опоздание в школу, плохую оценку и любую жалобу на тебя, – Варвара Александровна начинает злиться, я вижу это, но вот почему – не понимаю. Неужели все из-за того, что я не плачу?
Микроавтобус останавливается, едва проехав железные ворота. Меня совсем неаккуратно вытаскивают из него, плюхнув в коляску, а потом быстро ведут внутрь. Варвара Александровна становится все злее, ее будто раздражает факт моего присутствия, а я только и успеваю, что оглядеться по сторонам. Встреченные девочки и мальчики сильно пугаются тетеньку воспитательницу, они прижимаются спиной к стене и чуть не плачут. Значит, она страшная не только со мной, но и вообще.
В небольшую комнату Варвара Александровна меня почти вталкивает, а потом молча разворачивается и уходит. Мне это странно, но я вспоминаю, что она говорила об опоздании, и понимаю: она хочет мои слезы увидеть, а я не хочу при ней плакать, хотя, наверное, все равно придется. Но сейчас мне нужно осмотреть мою комнату, как однажды учил меня папин охранник. Ему было скучно, поэтому он рассказывал мне, пока мы ждали папочку… Папочка… Я только чуть-чуть поплачу, и все…
От двери… Ой. На двери висит расписание, а над дверью большие противно тикающие часы. До обеда еще час, значит, можно не спешить. Если ехать влево от двери – вешалка стоит, до которой мне будет трудно добраться, потом дверь в туалет и душ, за ней шкаф. Серый железный шкаф, одежды в нем много, только как добраться до зимней, я пока не знаю – она высоко слишком для меня. Потом окно, выходящее на серую стену, и стол рядом с ним. Обычный деревянный стол, под ним шкафчик, и еще стул есть. А с другой стороны аккуратно застеленная кровать и тумбочка с зеркалом наверху. Пол выглядит мягким, а возле кровати ведро стоит, наверное, чтобы убирать. Ой, стены забыла – они светло-коричневые, как какашка.
Комната в два, по-моему, раза меньше, чем та, что у меня дома была, зато я внезапно обнаруживаю моего Филю – это плюшевый щенок, мне его папа подарил. Это все, что у меня от папы осталось, даже фотографии нет, совсем просто ничего, и поэтому я опять немного плачу, но потом замечаю время и выкатываюсь из комнаты. Надо ее запомнить,