Библиотека в мире, получившем имя преддверия Ада, – это, должно быть, очень забавно. И совсем даже не тривиально.
– Расскажи мне, что она из себя представляет.
– Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, – лукаво улыбнулась Элеонора.
Не вполне въезжая в эту странную ситуацию, я невольно улыбаюсь в ответ.
– Хорошо, я не буду тебя расспрашивать.
– Да и, правда, не стоит. Лошадей брать не будем, с ними одно мучение в подобных местах…
– Как скажешь… Значит, ты уже точно все решила? Да?
– Могла ли я не решить? – Изящный кивок в мою сторону. – Ведь теперь я перед тобою в долгу.
Внутренне я морщусь, но внешне никак это не проявляю.
– Если ты говоришь серьезно…
– Уверяю тебя, я не шучу.
– Хорошо. Не могла бы ты сказать, когда мы отправимся в путь?
– Необходимо кое-что приготовить, но… Думаю. Эта ночь будет в самый раз.
– Почему ночь?
– Раньше – нельзя, а позже – не нужно.
– Лаконичный ответ, – вполголоса отметила я. – Хорошо, ночь так ночь, я не буду ложиться спать да и все. Все равно по натуре и по жизни отнюдь не жаворонок… Тебе нужна моя помощь?
– Нисколько. И даже напротив, она бы скорей помешала.
– Тогда я пойду. Как мы встретимся?
– Я зайду к тебе около двенадцати…
– Договорились. Если я понадоблюсь, ты найдешь меня… А, впрочем, я ведь не могу сказать, где буду в следующий момент.
И я ушла. Мне нужно было побродить немного по этому миру, решить для себя то, что важно, и оставить без внимания все другие вопросы. Немного помечтать. Немного побыть одной.
Я ведь совсем не такая железная, как это кажется.
– Леди Анна, куда вы? – крикнул Старый Жак, когда я выходила через ворота.
Жак – тот самый горбун, что встречал меня в первый раз. Хороший человек и заодно мажордом замка. Кажется, безнадежно влюблен в свою хозяйку. Он ей слишком предан, он ее покой ни за что не нарушит.
Безумец? Глупец?
Я не знаю, известно ли об этом самой Элеоноре. Мне все стало понятно в один короткий миг, когда я увидела взгляд, которым он провожал ее на охоту. Так не может смотреть слуга. Так не смотрит отец. Так может смотреть только мужчина, долгие годы молчаливо сходящий с ума от страсти к обожаемой и недоступной женщине.
Но ни на минуту не забывая о своем уродстве, он даже в фантазиях не позволит себе коснуться губами краешка ее юбки. Я это знаю точно. Я помню тот его прощальный, короткий, все объясняющий взгляд.
Справедливость? Да где же вы ее видели? В каких таких сказочных дебрях отыскали этого волшебного зверя? И каков он на вкус? Горький, кислый, приторно-сладкий?
Пулей какого калибра, оружием какой модели застрелили вы ее, эту вашу фантастическую химеру? Сразу ли она сдохла или промучалась немного в агонии?
Те, кто убили мою семью, тоже, наверное,