Сумерки заполняли офисные окна, и свет автоматически зажегся во всех четырех углах просторного бюро. Филипп присел у рабочего стола друга и подхватил крайний металлический шарик на маятнике Ньютона, затем оттянул его и тут же отпустил. Шар, подвешенный с другой стороны ряда, тут же заколебался… Ритм и звук двигающихся сфер создавали эффект расслабления. Сувенир, который однажды притащил Левин, привносил атмосферу особой гармонии и помогал приводить мысли в порядок.
Егор закрыл блокнот, молча наблюдая за мерным покачиванием крайних шариков, воздействующих гипнотически, они изящно продолжали свой долгий танец.
Уходить не хотелось, как и говорить. Двигаться не хотелось и думать также. Хотелось только неподвижно сидеть, ощущать присутствие друга, впитывать тишину и бесконечно молчать.
Кафе «Сандал» на девятом этаже с трех сторон огорожено стеклом, на котором изображены закаты над озером, высокие сосны и тонкие карельские березки, сиденья выглядят как поросшие мхом каменистые берега. Сотрудники Центра «Мы с тобой» негромко беседовали за уютными столиками, отхлебывали всегда горячий кофе, наслаждались отменным чаем и хрустящими булочками.
Крещенский стремительно вошел в кафе, чем немного удивил сидящую там публику, бросил пальто на кожаное сиденье рядом, поставил черный портфель у своих ног и, вынув из верхнего кармана стильного пиджака маленькую расческу, провел несколько раз по густым волосам. Знакомая официантка уже приближалась к его столику, одной рукой поправляя на ходу длинный, свисающий почти до самого пола темно-синий фартук из грубого сукна, а другой – трогала прическу.
– Добрый день, Виктор Арнольдович! Будем отдыхать или снова деловая встреча? – улыбаясь, поинтересовалась она.
– «И вечный бой! Покой нам только снится…», Людочка! – устало продекламировал он. – Деловая встреча, – добавил Крещенский, обреченно кивнув. – Водички пока!
Щелкнув замком, профессор достал маленький изящный планшет и, сделав несколько пассов над гладким экраном, принялся читать. Скоро звуки исчезли, и голоса потонули в общем гвалте.
Георгий Бариевич Басланов, руководитель Программы замещения, неизменно носил тюбетейку, которая покрывала светло-русые волосы. Глаза его по-кошачьи светились зелено-желтым огоньком и выдавали в нем натуру увлекающуюся, тонкий нос с небольшой горбинкой и невысокий рост указывали на принадлежность татарскому этносу.
Жилистый