Моя голова резко откидывается назад, и, когда его дыхание касается моего уха, он шепчет:
– Ты лучше окажись лучшей в моей жизни, раз уж доставила мне столько хлопот.
Пряди волос рвутся из моей головы, когда меня снова затаскивают назад, и вдруг воздух разрезает глухой удар, когда Дамиано резко командует:
– Хватит!
Стефано отталкивает меня обратно в спальню, затем я слышу, как он говорит:
– Прошу прощения за беспокойство, кузен. Я разберусь с проблемой.
– Проблема может подождать, – холодно отвечает Дамиано. – Все обратно в гостиную. Сейчас же!
Все мое тело дрожит, но каким-то образом мне удается поправить платье на бедрах и пригладить волосы. Кожа головы ноет там, где вырвались пряди.
Собравшись как могу, я прохожу мимо Стефано и следую за Дамиано в гостиную. Я изо всех сил стараюсь не пялиться на черную ткань рубашки Дамиано, которая плотно облегает его мускулистую спину.
Когда мы входим в гостиную, я нахожу убежище за креслом, и менее чем через минуту моя семья и Стефано смотрят на Дамиано, затаив дыхание.
– Я принял решение, – глухо произносит Капо деи Капи.
Мое дыхание застывает в горле, и сердце сжимается.
– Ты даёшь своё благословение, кузен? – спрашивает Стефано.
Глаза Дамиано встречаются с моими, и снова они сужаются, когда он на меня смотрит.
Я поднимаю подбородок и сжимаю челюсти, удерживая взгляд человека, который убивал людей ради удовольствия ощущать, как их кровь сочится сквозь его пальцы – человека, который сейчас готов обречь меня на жизнь в аду.
Его губы раздвигаются, и через мгновение одно-единственное слово разрывает напряжённую тишину.
– Нет.
– Что? – ахает мать.
– Кузен? – Стефано произносит с недоумением.
– Синьор Фалько? – слышу голос отца.
Он сказал «нет».
Воздух вырывается из моих лёгких, и облегчение такое сильное, что мне приходится положить руку на сердце, чтобы оно не выпрыгнуло из груди.
Я не буду вынуждена выходить замуж за Стефано.
Он не получит мою девственность.
Мои глаза закрываются от нахлынувшего счастья, от которого я чувствую слабость.
Когда я слышу движение, мои глаза распахиваются, и я вижу, как Дамиано наливает себе выпивку.
Мне почти хочется поблагодарить его за то, что он не дал своего благословения, но что-то подсказывает мне молчать.
Дамиано бросает взгляд на своего охранника. – Пусть люди соберут вещи Габриэллы. Мы уезжаем.
– Сделаем, – отвечает охранник и уходит выполнять приказ.
Что?
Мать ахает, а рот отца открывается и закрывается, как у рыбы, выброшенной на берег.
Стефано первым приходит в себя и, качая головой, осмеливается спросить:
– Что ты делаешь?
Дамиано залпом допивает бурбон и суёт стакан в руку Стефано. Не сказав ни слова, он выходит из гостиной.
Все застывают на мгновение, а затем жизнь взрывается оглушительным