То, что с нами и стволы это не обсуждается. Последний раз мы двоих лишились, одного сильно ранили. Дема прав, у меня дома рыжик с курицей ждет.
– Как вычислили? – спрашиваю у одного из парней на нужном этаже.
– Банально, товарищ майор, соседи нажаловались участковому. Неделю гуляют, крики женские, музыка, – тихо отвечает боец, – По описанию поняли, что банда Свирского.
– А участковый что? – спрашиваю сердито, – Неделю ждали.
– Говорит, ходил два раза, никто не открыл. Музыки в этот момент не было.
– Сука, – вырывается из меня.
Все заканчивается на удивление быстро. Врываюсь вместе с парнями, стрельба, крики. Отпихиваю Макарыча в сторону, Дема матом всех кроет. Чуть не получаю пулю в плечо, повезло. Заламываю Свирского, сразу в морду бью, крошу в месиво, пока Дема не отталкивает «Хорош, Бешеный, объяснять потом». Вскоре Свирский лежит зубами в пол, руки за спиной в наручниках. Еще двое с ним рядом, один серьезно ранен. Наши вроде все целы. Последний раз пинаю Свирского под ребра, выслушиваю грязную ругань и брань.
– Пиздец тебе, Бешеный, – выплевывает зубы Свирский, – Достану ведь и оттуда.
– Еще, что ли, зубы целые остались? – рявкаю на него, и тот утыкается своим мясом в пол.
У нас с ним давно война идет. Я ловлю, его выкупают. Замочу в следующий раз, сделаю так, что сам виноват окажется. От такой твари избавляться нужно.
Прохожу в соседнюю комнату, там девчонка рыдает на кровати. Комкает грязную простыню на груди. Ну, тут все ясно.
– Психолога ей, – даю указание, – И врача.
– Хороший подарок к Новому году, – бубнит рядом довольный Демыч, – Думал, еще пару месяцев ловить будем.
– Согласен.
Еще бы, накрыть всю банду и главаря их, Никольского. Но к тому хрен подступишься, чист по всем фронтам. Политик, вашу мать. Вот знаем, что его рук все это, а доказательств нет. Все подчищено, свидетели пропадают, а потом всплывают по весне.
– Макарыч, Дема, – зову своих, – Доложите, как Свирского на блатхату определите, да и ему врача дайте, чтобы потом не говорили, что первую помощь не оказали.
– Про разбитый фейс, что писать, – морщится Демыч.
– Первый раз, что ли. Напиши, что дрались они между собой при задержании, – усмехаюсь я, – Не поделили что-то. Вот у того, белобрысого, костяшки в мясо сбиты, вот он и подчистил своему шефу красоту.
– Ты на меня не вали! – взрывается белобрысый, лежа на полу, – Не подпишу.
– Да и ладно, – отмахиваюсь я, – Мне твоя подпись только подтереться, мразь.
Выхожу из подъезда, снег стеной валит. Поднимаю лицо, подставляя крупным снежинкам. Почему-то вспоминаю про Дуняшу и ее медные кудряшки. Интересная она все же, молоденькая только. Кого прикрывает? Ведь ясно как день, что не она Крыжина в отбивную превращала. Да и какая там отбивная, если депутат уже свое брюхо на Мальдивах греет. Было бы все так плохо, не поехал бы. Но ведь не слезет, жить Дуне не даст. Такие как он до последнего гадить будут.
– Ну что, Зубр, поехали? – выбегает