– Это она по званию, Зубр, по званию, – хлопает меня по плечу со смешком Дема. Он младше меня на пять лет, сука. По званию, как же. Рука у друга по ходу лишняя.
Дуня открывает все полки кухонного гарнитура, находит какие-то банки, пакетики, нюхает, открывает, пробует на язык. Я как дурак стою у открытого холодильника, наблюдая за ней.
– Пап, челюсть упала, – подсказывает сын, а я показываю ему кулак.
– Дуняшечка, так расскажите нам, за что вы депутата избили так жестоко? – Дема чистит картошку, как в армии, срезая тонкую длинную ленту, скрученную кольцами, – Чем он вам так не угодил?
– Какого депутата? – рыжик что-то смешивает в пиале, сыпет туда, снова мешает, чихает от перца.
– Ну как какого? Вас задержали по заявлению от пострадавшего.
– Да?! – искренне удивляется Дуня.
– Ага, а вы не знали? – посмеивается Демыч.
– Ни сном, ни духом, – кивает рыжик, а я закатываю глаза к потолку.
– Так она тебе и призналась, – подхожу к ней и опять встаю за спиной, почти касаясь подбородком ее рыжих прядей.
Вижу, как спина Дуни напрягается, лопатки чуть ли не вместе сходятся. Так и хочется зубами ей вгрызться, кожу оттянуть немного, языком лизнуть, а потом отпустить. Фу, Зубр, кака! Нельзя! Дурею я от нее, гормоны к старости разыгрались. Кровь вся к низу прилила, того и гляди штаны разорвет.
– Вы, Олег Николаевич, мое личное пространство нарушаете, – выдает рыжик, а Дема хмыкает у раковины, – Я себя неуютно в вашей ауре ощущаю.
– Чего? – нависаю над ней еще больше и тут же получаю в руку птичку.
– Вот, курочку гладьте, – пихает мне холодную тушку и отставляет термоядерную смесь в пиале, выскальзывая бочком мимо меня и кухонным гарнитуром.
– Тут что? – смотрю на красно зеленое месиво и чихаю. Она туда, сколько перца накидала?
– Ничего, берете рукой и размазываете, как крем по женщине. Нежно, втирая в кожу…
Дема ржет уже вовсю над своей картошкой, а я уплываю. Перед глазами так и стоит, как я Дуню обнаженную глажу, крем от загара в плечики втираю, к грудкам остреньким спускаюсь, около пупочка пальцами прохожусь…
– Поплыл… – толкает меня в плечо Дема, а Ванька хрюкает над своим телефоном.
– Да ешьте вы сами свою курицу, – кидаю птичку снова на стол, – Я лучше пиццу закажу, чем этой херней страдать.
Решительно иду в гостиную, чтобы достать свой телефон и сделать доставку.
– Пап, мне Пепперони, – кричит Ванька.
– Тьфу на вас, – швыряет нож в раковину Дема, – В кои-то веки хотел домашней еды поесть. Мне Охотничью тогда.
Дуня стоит посреди кухни надутая, а я губы эти зацеловать хочу. Вот еще не хватало в нее втюриться. Беру телефон, но тот сам начинает надрываться рингтоном группы AC/DC.
– Зубрилин, – отвечаю, внимательно слушая собеседника.
Звонок из отделения, особой важности.
– Олег Николаевич, Свирского нашли, – отвечает один из следственного, – Накрыли на хате. Берем?
– Адрес