Студент между тем изрядно «поплыл»; он раскраснелся всем своим глуповатым лицом и принялся хватать прапорщика за руки.
– Меня никто не понимает, никто! – на повышенных тонах вещал он, уже не слушая эскапад бравого служаки. – Исключить хотят! А что мне эта учеба! Меня и без нее ожидает великое будущее! Героическое будущее! Вот как у вас! Я так и вижу себя каким-нибудь… не знаю… храбрым пикадором!
Коленко поспешил отдернуть руку и заявил, что пикадором становиться не стоит ни в коем случае, пусть даже и храбрым.
– Ведь вокруг столько прекрасных барышень, – сказал он. – Кстати, mon sher ami, я тут знаю одно в высшей степени замечательное заведение. Как раз то, что нужно, чтобы не становиться этим самым. Знаешь, какие там девочки! Прелесть! Персики!
Глаза студента похотливо заблестели.
– У тебя есть еще деньги? – неожиданно спросил Коленко. – Дай-ка мне немного. – И он без стеснения залез в кошелек, который достал студент, и загреб оттуда не глядя.
– Жди меня здесь, я мигом. Один звонок, чтобы нас встретили.
Прапорщик подмигнул улыбающемуся студенту и, насвистывая, удалился.
Примерно через добрую половину часа беспокойство Андрея достигло той границы, за которой неминуемо переросло в мрачное подозрение.
Безмолвно возник гарсон и предъявил счет. Глаза несчастного студента расширились от ужаса. Осознание, во всей его полноте, закрепилось в его душе, и черная, невиданная доселе туча нависла над всеми его хаотически разбегающимися мыслями.
Человек с полотенчиком на сгибе локтя по-прежнему довольно-таки угрожающе безмолвствовал, с непроницаемым видом глядя куда-то поверх головы Андрея.
– М-м-мняя… – разлепил незадачливый студент пересохшие губы. – Г-г-гдее?
Гарсон, сохраняя на лице скучающую невозмутимость, слегка приподнял тонкие, такие же как усики над его губой, брови и неожиданно обнаружил дар речи, и слова его прозвучали как приговор:
– Прикажете-с рассчитать?
Андрей с превеликим трудом сглотнул, открыл портмонет, беспомощно посмотрел на жалкие крохи, которые ему оставил подлый прапорщик.
– Мой папенька, – пролепетал он, – в-возместит…
Официант и бровью не повел, продолжая талантливо изображать карающую десницу судьбы.
– Часы в-возьмете? Дорогие. П-подарок. Кошель к-кожаный…
Спустя немногое время обобранный до нитки и униженный студент весьма немилосердным образом был вышвырнут на улицу.
Между тем, уже начало вечереть. Воздух напитался изумительной прохладой, столь подходящей для приятственных моционов, и медленно, по-летнему клонящееся к закату солнце, окрасило мир в теплые, достойные кисти лучших художников, радующие взыскующий взор тона. В груди беспокойного студента, однако же, вопреки общему очарованию природы клокотала, кипела и бурлила стихия с самых суровых полотен маринистов. Сжимая кулаки,