«Вам трудно признать существование системы, искусственно, столь механическими способами воспроизводящей жизнь? Вспомните, что из-за несовершенства нашего зрения движения иллюзиониста кажутся нам волшебством.
Чтобы создавать живые изображения, мне нужны живые передатчики. Я не творю жизнь.
Разве нельзя называть жизнью то, что существует на пластинке, то, что возникает, если завести патефон, если повернуть ручку? Можно ли утверждать, будто жизнь всех – точно китайских марионеток – зависит от кнопок, которые нажимают неведомые существа? А сколько раз вы сами задавались мыслью о судьбах человеческих, возвращались к вечным вопросам: куда мы идем? где пребываем – словно пластинки, которые еще никто не слушал, – до тех пор, пока Бог не повелит нам родиться? Разве вы не ощущаете параллели между судьбами людей и изображений?
Гипотеза о том, что у изображений есть душа, очевидно подтверждается воздействием, которое оказывает моя машина на людей, животных и растения, служащие передатчиками. Конечно, к этим результатам я пришел лишь после многих частичных неудач. Помню, я делал первые опыты со служащими фирмы «Швахтер». Без предупреждения я включал приборы и снимал их за работой. Приемник был еще несовершенен: он не сочетал гармонично все данные, в иных случаях изображение, например, не совпадало с осязательными ощущениями; иногда ошибки незаметны для неспециалистов, в других случаях расхождения очень велики».
Стовер спросил Мореля:
– А ты мог бы показать нам эти первые изображения?
– Конечно, если вы попросите, но предупреждаю, среди них есть призраки чуть искаженные, – ответил Морель.
– Прекрасно, – сказала Дора. – Пусть он покажет. Никогда не мешает немного поразвлечься.
– Я хочу их видеть, – продолжал Стовер. – Помню, что в фирме «Швахтер» было несколько необъяснимых смертельных случаев.
– Поздравляю, – сказал Алек, отсалютовав. – Вот вам и первый верующий.
– Да ты что, не слышал, идиот? – сурово отозвался Стовер. – Чарли тоже сфотографировали. Когда Морель был в Санкт-Галлене, среди служащих «Швахтера» начался мор. Я видел снимки в газетах. И я узнаю этих людей.
Морель затрясся и, грозно нахмурившись, вышел из комнаты. Поднялся невероятный шум.
– Вот, пожалуйста! – крикнула Дора. – Ты его обидел. Сходите за ним.
– Как у тебя язык повернулся – сказать такое Морелю.
– Но вы ничего не поняли, – настаивал Стовер.
– Морель – человек нервный. Не знаю, зачем нужно было его оскорблять.
– Вы ничего не поняли! – в ярости закричал Стовер. – Своим аппаратом он снял Чарли, и Чарли мертв; снял служащих фирмы «Швахтер», и там стали загадочным образом умирать люди. Теперь он говорит, что снял нас!
– Но мы живы, – заметила Ирен.
– Себя он тоже снял.
– Да неужто никто не понимает, что это шутка?
– Сам гнев Мореля подтверждает мою