Хотя Эко проводил очень много времени в своем номере, он не успел просмотреть все фильмы. Он обнаружил, что Давоски постоянно ставит под вопрос определенность жизни и личности. Своими фильмами он стремился рассечь на куски мелочи повседневной жизни и вновь соединить их между собой. Любой аспект реальности становился неустойчивым, текучим, способным к усилению или растворению. В этом процессе многие значения тускнели, и сами собой напрашивались странные выводы.
Эко начал понимать, почему его учитель предпочел остаться на Марсе. Все эти фильмы, все эти экспериментальные нарративы и сцены на рынке Земли имели нулевой потенциал. Давоски интересовало препарирование жизни, а это никому не было нужно. На Земле люди стремились к тому, чтобы им рассказали, как жить хорошо. Им не требовались пособия по тому, как жить вне жизни. В Сети самой простой разновидностью фильма было нечто такое, что удовлетворяло этой потребности: к примеру, иллюзия утешения одиноких людей беседой или нечто, наполненное разными приятными ароматами или запахом крови. Это могло быть участие в фильме загадочного ясновидца, наличие сцен с отважными героями, спасающими красавиц в жестоких боях. В этом голографические фильмы не знали себе равных. На самом деле немало потребителей было и среди асоциальных элементов, жаждавших удовлетворить свои чувственные потребности. А творения Давоски никто не стал бы покупать. Не имело никакого значения то, насколько сложно и тонко были сработаны его фильмы – они не выжили бы в мире, зависящем от рынка.
Давоски сохранил все свои работы в центральном архиве. После того как он возвратился на Землю, Джанет стала хранительницей его личного пространства.
Эко не слишком четко уяснил структуру и дизайн центрального киноархива, но узнал достаточно для того, чтобы понять, что это грандиозное хранилище. Проводя свой поиск, он сразу направился к личному пространству Давоски, но по пути увидел тысячи и тысячи боковых ответвлений и проходов, и всё это было похоже на крону громадного дерева. Эко пытался представить, какой объем памяти для этого нужен. Если у каждого когда-либо жившего марсианина имелось личное пространство,