Хуан, похоже, немного сбавил тон.
– Отлично. Но мы должны достигнуть единогласия между собой – где провести черту.
– Единогласие – неприменение насилия. – После небольшой паузы Ганс продолжал: – Но, безусловно, каждый из вас волен высказать свое мнение.
В следующее мгновение до Люинь донесся скрип стульев и обуви, шелест одежды. Значит, все встали из-за стола. Люинь на цыпочках вернулась к входной двери и сделала вид, будто бы только что вошла. Глянув в зеркало, она сняла форменную куртку и причесалась.
Взрослые вышли из гостиной. Первым появился Рувак, за ним – Лаак и Ланранг, бок о бок. Рувак был высоченным, как напольная вешалка. В сравнении с ним приземистый Ланранг казался еще меньше ростом. Борода у него была редкой и неухоженной, но его лицо украшали большие, очень яркие глаза. Самым добрым из всех троих лицо было у Лаака. Он напоминал Люинь задумчивого профессора с набрякшими веками и резкими морщинами возле уголков губ, что говорило о долгих часах раздумий над сложными дилеммами.
Руди говорил Люинь, что Рувак был инженером, в итоге ставшим военным командиром. Ланранг был гениальным математиком, а Лаак – асом-лингвистом. Все трое являлись ключевыми фигурами в стараниях восстановления Марса после войны.
Люинь улыбнулась и поздоровалась с ними с таким видом, будто только что пришла. Сердце у нее часто билось, и она очень боялась, что выдаст себя, и все поймут, чем она только что занималась. К счастью, соратники ее деда были настолько погружены в свои заботы, что на нее особого внимания не обратили. Один за другим они прошли мимо Люинь, улыбнулись, похлопали по плечу, поздравили с возвращением на Марс, после чего облачились в куртки и ушли.
Проходя мимо нее, Лаак, регистратор досье, остановился и извинился. Он получил ее сообщение, но не имел времени ответить. Несколько ближайших дней он намеревался провести в офисе и пригласил Люинь заглянуть к нему.
– Спасибо, дядя Лаак, – сказала Люинь. – Огромное вам спасибо.
Последним из гостиной вышел Хуан. Из-за того, каким темным и морщинистым было его лицо, как заметно выпирал живот, он напоминал изображенного на старинной картине купца из Индии. Невзирая на внушительные габариты, двигался он живо и плавно. У него были густые усы, закрученные вверх. Темные кустистые брови отчасти смягчали пронзительный взгляд. В прихожую он вышел злобным, как волк, но, заметив Люинь, смягчился, широко улыбнулся, поспешил к ней и поднял над полом, как тогда, когда она была маленькая.
– Вы только поглядите! Мой зайчонок вернулся! – Он покружил Люинь в воздухе и поставил на пол. – Ты всё еще такая легкая! Тебя что, там, на Земле голодом морили? Или ты была разборчива в еде?
– Я же… я же танцовщица.
– И что? Танцоры тоже должны есть! Поправься немножко, и станешь танцевать еще лучше!
– Тогда я не смогу высоко прыгать.
– Подумаешь. Какой смысл скакать, как кузнечик? Ешь, что пожелаешь! А если