Тигни начал было говорить, но тут его прервал стук в дверь. Вернулись Уилром и Ганс. Теперь, когда все свидетели были в сборе, святой попросил их рассказать о смерти Ручии. Детали отчетов немного отличались, но суть не менялась. Пен подумал, что описание Гансом того, как он «свалился, серый и вялый, как дохлый угорь», было слишком безвкусным. Последним Тигни выслушал рассказ самого Пена – тот не упустил предсмертные слова, пурпурные вспышки и таинственные голоса, хотя остальные встревоженно смотрели на него, за исключением проводившего допрос святого, который воспринял все это как само собой разумеющееся.
Затем Тигни задал ряд целенаправленных вопросов, чтобы убедиться, что Пен или кто-либо другой при дворе Юральд никогда прежде не видел Ручию и не слышал о ней до той случайной встречи на дороге. Стиснув губы, святой вновь повернулся к Пену.
– Очнувшись от того долгого обморока, вы испытали что-то необычное? Что угодно?
– У меня очень сильно болела голова, но это прошло к тому времени, как мы выехали из Гринуэлла.
И никто не хочет ко мне прикасаться, моя помолвка разорвана, а из меня сделали узника, хотя я не совершил никакого преступления. Лучше это опустить. Тигни было начал расслабляться, когда Пен добавил:
– А еще позапрошлой ночью демон проснулся и заговорил со мной.
Тигни замер.
– Как?
– Э-э… при помощи моего рта.
– Ты в этом уверен?
Пен не знал, как истолковать этот вопрос. Тигни предполагал, что у него бред или галлюцинации? Такое часто случается с новоодержимыми?
– Я знаю, что это был не я. Я не говорю на ибранском. Или рокнарийском, или адриакском, или седонийском. Она оказалась весьма разговорчивой, стоило ей начать. И сварливой.
Неудивительно, с десятью женщинами, застрявшими вместе. Или их призраками. Тревожная мысль. Образы призраков были не намного лучше.
Тигни обдумал услышанное, затем поднялся и позвал привратника, которого, очевидно, звали Коссо. Или Коссо!
– Присмотри, чтобы этих троих мужчин накормили, – велел он привратнику, выдворяя Ганса и стражников из комнаты. – Найди в доме место для слуги лорда Пенрика, на сегодня. – Затем успокоил стражников: – Вы сможете разместиться в своем ордене при дворцовом храме, но не уходите, пока я снова не поговорю с вами.
Потом он закрыл дверь, повернулся и внимательно изучил Пена. Пен с надеждой встретил его взгляд. Наконец Тигни положил руку ему на лоб и громко провозгласил:
– Демон, говори!
Молчание. Оно тянулось, пока Пен не пошевелился, испытывая неловкость.
– Я ее не сдерживаю, – сказал он. – Возможно, днем она спит. До сих пор она говорила со мной только перед сном. – В те единственные моменты, когда он оставался один?
Нахмурившись, Тигни вновь произнес приказным тоном:
– Говори!
– Можно мне попробовать? – бойко предложил Пен, начиная нервничать. Он смягчил голос: – Дездемона, не могла бы ты что-нибудь сказать Просвещенному Тигни, чтобы он не подумал,