– Президент? – присвистнул Михаил. – Сергей Валерьянович, а я могу поговорить сейчас с президентом?
– Думаю, у вас будет такая возможность, – серьёзно сказал полковник. – Но не сегодня.
– Полковник, а сами-то вы, что по этому поводу думаете?
– Что думаю? Что подлинность находки Голана, возможно, в итоге подтвердится. Возможно, и мы вернём России подлинный текст Евангелия, написанного рукой исторического Иисуса. Возможно. И будем этим по праву гордиться. Но как отразятся эти знания на миллионах верующих? Думаю, эти находки не прибавят им ни знаний об Иисусе, ни веры в него. Ковчег – это всего лишь коробка, в которой хранились останки Иакова, его брата.
– Весть Иисуса предпринимает вторую попытку спасти мир!
– Второе пришествие? Вы сами-то верите во всё это?
– Безусловно! А вы, Сергей Валерианович?
– Приказ будет – поверю.
– Хорошо сказано, полковник.
– Я человек военный и, соответственно, убежденный атеист. Для меня Бога нет, а есть средневековье, в которое нас погружает религия. Моя жена твердит, что я невежда, а между тем – в церковь по выходным из дома сбегает. А после работы в дом войдёшь, а там точно умер кто. Прости Господи! Свечи горят, сама в платочке, ладаном всё провоняла, стоит перед распятием на коленях и плачет. Вот такое чёрно-белое кино. А чего плачет? Как-то я спросил, а она возьми да и ляпни: мол, как это он своих мучителей простил? Вот я бы, говорит, тебе ни за что не простила. Ну, каково? Хоть из дома беги. А ведь двадцать три года вместе. Вот тебе и невежество… – полковник закурил. – Ладно, – сказал он, – допустим, я невежда. Кстати, что за слово такое?
– От старорусского «вежды» – глаза. Невежественный – значит, незрячий.
– Вот, значит, как! – ухмыльнулся полковник. – А вы, значит, зрячие… И что же вы, зрячие, можете сказать о христианском учении?
– Что доктрина искупителей жертвы кровью Иисуса – это реакционная реабилитация человеческих жертвоприношений.
– Вот так, значит? Готовая формула в кармане.
– Значит так.
– А мы, выходит, теперь будем реабилитировать тех, кто был обвинён зря? Достойная задача. Я бы сказал – миссия. Благородно. Но стоит ли при этом обвинять других?
– Зачем обвинять? Просто назвать праведников – праведниками, а убийц – убийцами.
– Нет! Так нельзя. Так и до гражданской войны дойдёт. Вы же знаете наш народ. Чуть что – и хаты палить. Мы лучше переместим внимание туда – на Ближний восток… И на саму личность Иисуса. Восстановим, так сказать, исторический портрет.
– А как быть с портретами тех, кто его окружал?
– Об этом мы ещё подумаем, – сказал полковник, – здесь клип не пройдёт. Здесь нужно большое развёрнутое полотно. Кино. И не чёрно-белое, а – цветное. С деталями, подробностями.