Я загрузила вещи в стирку, чтобы отстирать их от хлорки и других возможных загрязнений. Неизвестно кто и что делал с моими вещами, прежде чем швырнуть их в бассейн.
Для того, чтобы просушить ботинки, мне пришлось зайти в комнату Одинцова и по его рекомендации в самом нижнем ящике прикроватной тумбочки найти электрическую сушилку для обуви.
Его комната была чиста и даже немного аскетична. Постель заправлена, на рабочем столе порядок. Огромный компьютерный монитор чист и даже кактус рядом с ним выглядит опрятно. Точно дева по гороскопу.
Светлые серые обои без рисунка, черный шкаф, белое покрывало на постели. Единственные имеющиеся здесь яркие краски – это фотографии в рамочках на одной из стен. Хотела бы и я, чтобы и в моей комнате были фотографии семьи в рамочках, но родители соглашаются фотографироваться только в пьяном угаре. Поэтому у меня нет ни одной фоторамки со счастливой семьей. Только Катина фотография в чехле для телефона. Когда она была еще совсем маленькой.
На фоторамках на стене можно было отследить, как рос Одинцов. Из светловолосого мальчишки с яркими голубыми глазами он превратился в хмурого мужчину. Его волосы стали темно-русыми, а яркий теплый взгляд с годами превратился в леденящий. Да и улыбка с годами становилась всё более блёклой. Разве что во взрослом возрасте он позволил себе по-настоящему тепло улыбнуться только на одной фотографии – на ней он обнимал за плечи миниатюрную хрупкую женщину, так похожую на него. У неё тоже были выразительные голубые глаза, русые волосы и тёплая улыбка.
Его мама – первое, что подумала я, видя их внешнее сходство.
Наверное, это она наполняет квартиру достаточно хладнокровного сына всякими безделушками в виде цветов и статуэточек пухлых ангелочков.
Хорошо, что она есть в жизни Одинцова. Возможно, без неё его квартира действительно напоминала бы морг.
Улыбнувшись своим выводам, я опустила взгляд и тут же вздрогнула. Улыбку исчезла с лица, а я шокировано прижала ладонь к раскрытому рту.
На комоде в черной рамочке стояла фотография этой же женщины, но с черной лентой на углу.
– Господи, – выдохнула я тихо и, попятившись из комнаты, неосознанно произнесла, глядя на женщину на фото. – Простите.
На кухне, поставив свои ботинки на сушку, я села на стул и откинулась на спинку, ожидая, когда закончится стирка, которая автоматически зарядилась аж на два часа. Два часа ожидания в незнакомой квартире и ещё неизвестно сколько ждать, когда эти вещи высохнут.
В светлой и просторной кухне становилось жарко. Рассветное солнце через толщу пластикового окна, словно через лупу, било лучами прямо в меня. Немного подумав, я сняла толстовку и осталась лишь в серых спортивных штанах и черной мужской футболке,