Сославшись на недомогание и попрощавшись с приятелем, Крягу не оборачиваясь, поспешно вышел из корчмы. В этот момент ему казалось, что Ботезат и все остальные посетители буравят глазами его спину…
Прошел месяц, за который Крягу не написал ни строчки трактата. Сколько бы раз он ни садился за рукопись, ничего не получалось. Вдохновение пропало бесследно.
Дождливыми осенними вечерами Крягу не находил себе места. Ему казалось, что он попал в какое-то дьявольское кольцо, которое с каждым днем сжималось все сильнее! Его портрет, который, как он рассчитывал, должен был помочь закончить труд и стать символом его величия, лежал под полусгнившими досками пола. Получалось, что Крягу, так долго шедший к своему триумфу, сам обрек себя на душевные терзания и творческий застой. От понимания этого он рвал волосы на голове, ходил из угла в угол, молился перед образами, но все это не решало нисколько его проблемы!
Тем мрачным холодным вечером на исходе октября накрапывал мелкий дождь. Крягу сидел за столом в своем кабинете и отрешенно смотрел в окно, запустив пальцы в свою поредевшую шевелюру.
Наконец он не выдержал! Решительно отодвинув в сторону кровать, он разобрал доски пола и извлек на свет божий свое сокровище.
Крягу победил все свои страхи. Сходил в сарай и принес молоток и гвозди. Затем приволок громадный кованный железный сундук, придвинул его ближе к стене, взобрался сверху и принялся вешать картину на стену.
Когда дело было завершено и портрет наконец водружен на свое место, Крягу отступил на несколько шагов назад и замер пораженный. Какой же величественной получилась последняя работа мастера Шмидта!
Крягу почувствовал прилив сил. Его глаза засверкали за стеклами очков. Он долго еще поглаживал свою длинную бороду, глядя на себя самого. «Один лишь Бог… Один лишь Бог и я достойны наблюдать за тем, как я работаю. Как создаются монументальные труды…» – прошептал он.
От смелости только что высказанной самому себе мысли он чуть было не бросился в спальню к образам, но возобладавшая над ним в этот момент гордыня остановила его на месте.
Крягу взял в руки перо, уселся за рабочий стол, и, к величайшему своему изумлению, стал писать!
Никогда еще в жизни ему не писалось так легко! Строчки ложились сами в ряд, поток сознания не прерывался ни на мгновение, на несколько часов Крягу как будто окунулся в иной мир. Ему открылась кладезь мироздания и все тайны человеческой души, которые только он мог перенести на бумагу.
Мелкий дождь тем временем превратился в сильный ливень. Мощные струи заливали стекла окон, казалось, поглотив в себе жилище Крягу, его душу и всё сущее.
Свеча догорела, но он сходил за новой и продолжал писать.
Он не отдавал себе отчета, сколько времени пробыл в этом состоянии высшего духовного просветления. В какой-то момент он осознал, что уже не пишет, а смотрит