Казалось, будто мы действительно переместились в прошлое, но в его самый темный и мрачный вариант. Так было бы, окажись я умнее и не влюбись в Эша.
Впрочем, кое-что об этом вампире я успела уяснить четко – он ненавидел скуку. И не смог бы стерпеть подобное однообразие слишком долго.
А я… мне по-прежнему было все равно.
И только на рассвете, когда Эш уже ложился в кровать, я запиралась в его ванной, вставала под теплые струи воды и плакала от собственного бессилия, бездействия и от того, что ничего уже нельзя изменить.
Обычно Эш делал вид, что не слышит этого, а может и впрямь не слышал – вода шумела достаточно громко, а я делала это молча. Просто сидела, чувствуя, как по щекам текут слезы, смешиваясь с водой, но не издавала ни звука.
Наверно, в эти дни я была такой жалкой, что даже охотники на вампиров побрезговали бы мной.
Прошлой мне стало бы тошно от самой себя и от подобной покорности, но нынешняя я сломалась, кажется, навсегда.
Было уже утро, когда я снова заперлась в ванной, но сегодня все пошло не по привычному сценарию.
Из-за плеска я не услышала, как Эш поднялся, и заметила его лишь тогда, когда он одним мощным ударом выбил дверь в комнату.
Вздрогнув от резкого звука, я обернулась в его сторону.
Раньше мне бы захотелось прикрыться, или выскочить и завернуться в полотенце. Но сейчас я продолжила сидеть, обхватив колени и сжавшись в комочек.
Смысл прикрываться, если Эш все видел, ведь прежде мы занимались сексом.
Вампир покачал головой, и на секунду в его глазах мелькнуло что-то странное. Стянув с крючка чистое полотенце Эш шагнул ближе, а после выключил воду. Нагнулся, расправив махровую ткань, словно приглашая меня – примерно также делала моя мама, когда я была маленькой… да что там, наверно, все мамы так делали.
Вот только теперь я бы не поверила в его заботу.
– Зачем пришел? – спросила глухо. – Кажется, ты собирался спать.
– Разве можно спать в таком шуме? – закатил глаза Эш.
Да, определенно его манера поведения ничуть не изменилась. Он снова нацепил маску, прилипшую к нему так крепко, что она стала второй кожей. Вот только теперь я знала, что под ней скрываются не любовь и доброта, а жестокость и безумие.
– Если дело только в этом, то я могу выключить воду. Уходи, – я указала на дверной проем, безразлично подумав, что теперь мне придется найти новое место для своих слез.
– О, зефирка… – цыкнул Эш, не двинувшись с места и по-прежнему держа расправленное полотенце. – Этот никчемный кусок мяса был так дорог тебе? Иначе чего ты так убиваешься?
Кусок мяса… да, люди были для него не более, чем мясом.
– Ты серьезно? – я поджала губу. – Может, мне он и не был дорог, но где-то есть люди, которые его любили. Разве ты не понимаешь этого?
Глупый вопрос. Очень глупый. Разумеется, Эш не понимал.
– И? – вампир криво усмехнулся. – Они ведь просто люди. Их жизни хрупки и скоротечны.