Хриплым, словно бы пропитым и прокуренным голосом, хотя не пил и не курил, Керенский начал выступление перед собравшимися депутатами, надрывая уже заболевшее горло. Предвосхищая вопросы солдат и рабочих, яростно жестикулируя, он описывал свои достижения на посту министра юстиции и внутренних дел.
Кратко его речь можно было уложить в несколько предложений: из тюрем всех выпустил, милицию организовал, оказывает посильную помощь ссыльным, защищает народ. А уж как несладко приходится царедворцам в тюрьме, это была отдельная песня, которую он пропел не хуже Кобзона или, скажем, Шнура.
Не сдерживаясь, где-то сгущая эмоциональные краски, где-то наоборот, обеляя себя, Алекс Керенский рассказывал о тюрьме и личных беседах с генералами и сенаторами. Под конец его спича зал почти ревел от восторга, многие вскочили с мест и, размахивая руками, радостно кричали, мстительно скалясь. Те, кто не вскочил, стучали прикладами винтовок по полу, доламывая кресла, на которых сидели.
Отовсюду слышались громкие окрики.
– Так им и надо, мироедам! Эксплуататоры! Изверги! Деспоты! Долой самодержавие! И прочие столь же вдохновляющие лозунги. Керенский же любуясь эффектом, вызванным его словами, про себя думал о потрясающей наивности протестного электората и о том, как им легко управлять.
Дождавшись, когда все более-менее успокоятся, он продолжил.
– Товарищи! Несмотря на всё вышесказанное, я хотел бы обратиться к вам с предложением: отпустить из тюрьмы тех людей, которые готовы работать на революцию и потом и кровью заслужить себе прощение. А многие, находясь в тюремных условиях, стали настолько больными, что надо им дать возможность помереть дома, в постели. Мы ведь не звери, товарищи?
Толпа депутатов недоумённо молчала. А Керенский, пользуясь паузой, продолжал.
– Это у них комплекс звериного оскала империализма, но мы, революционеры, живём другой жизнью и идеалами. Прошу вас, уважаемые солдаты и рабочие, воспользоваться данной вами властью, чтобы облегчить условия содержания некоторых заключённых и освободить тех, кто готов с нами сотрудничать на благо Свободной России.
Пауза была недолгой. Снова со всех сторон послышались возгласы.
– Разрешаем! Чего уж там! Мы же и вправду не звери! Только тех, кто полезен!
– Огромное вам человеческое спасибо, – отреагировал на это Керенский. – Я выполню ваш наказ, дорогие делегаты.
И, пуская скупую мужскую слезу от переполнявших его радостных эмоций, Керенский вышел из зала заседаний. Внутренне торжествуя, он отправился в библиотеку, где его ожидали господа-товарищи революционэры.
Его уже откровенно там заждались, что сразу же и показали. Как только он вошёл, к нему обратился председатель Петросовета Николай Чхеидзе.
– А ми вас ждём давно, товарыщ Керенский. Нэхорошо так поступать! У всех митинги и выступления.
– Извините, товарищи! – сразу