– Сильно, Александр Фёдорович! Сильно ты переживаешь за людей, – негромко сказал ему Чхеидзе.
– А как иначе, ради них и живём! – громко и хрипло проговорил Керенский, не глядя ни на кого. Но его услышали не только члены Петросовета, но и люди из толпы, стоящие достаточно близко.
Сам кабинет министров Временного правительства группировался отдельно от конкурирующего за власть органа и несколько угрюмо наблюдал за тем, как Керенский общается с Чхеидзе. Но поделать они ничего не могли. Никто из Временного правительства не принадлежал к социалистическим партиям, и оттолкнуть от себя Керенского означало для них потерю лица и доверия народа, который и так уже не сильно воспринимал их как власть, в отличие от Совета солдатских и рабочих депутатов.
После возвращения с траурного митинга было много разговоров, мелких дел, разбирательств и прочей необходимой суеты. В тюрьму больше съездить Керенский не успел. Ему неожиданно позвонил Председатель Чрезвычайной следственной комиссии при Временном правительстве Николай Константинович Муравьёв. Председатель ЧСК обладал правами его заместителя, и игнорировать такую фигуру Керенский не мог.
– Александр Фёдорович, – вежливо обратился к нему Муравьёв. – Нам надо с вами обязательно переговорить.
– Так за чем же дело стало? Давайте разговаривать! Или вы хотите лично?
– Да, обязательно лично.
Керенский насторожился, неприятно потянуло запахом неожиданных проблем.
– А по какому поводу вы хотели бы со мной переговорить, Николай Константинович?
– Дело в том, что появились две проблемы. Первая, это действия солдат Петропавловской крепости, и вторая, собственно, ваши действия, касающиеся освобождения арестованных.
– Да? Это серьёзно. Тогда… В общем, я жду вас завтра в девять, со всеми материалами, проблемами, путями решения этих проблем, предложениями и со всем прочим. Надеюсь, мы справимся.
– Несомненно, Александр Фёдорович. Я буду к назначенному вами сроку.
На следующий день, а это было седьмое апреля, ровно в девять часов Председатель ЧСК Муравьёв был уже на месте. Пожав ему руку, Керенский пригласил за стол и начал разговор.
– Так что за проблемы, уважаемый Николай Константинович?
– Дело в том, что если начать сразу со второго вопроса, то я считаю ваши действия неправильными. Вы не должны выпускать царских чиновников, пока они находятся под следствием.
– Неправильно или неправомочно?
– Ну…, – протянул Муравьёв, – всё же, неправильно.
– Согласен с вами, что неправильно, но мы же оба юристы. Состав их преступления трудно определить, потому как нет таких законов, чтобы осуждать за приверженность старой власти. Да-да, я вижу, вы хотите мне возразить, что они совершали должностные преступления, но где доказательства? – и Керенский тронул рукой кипу бумаг, лежащих перед ним на столе.
– Вот это отчёты вашей