6.2.
Возвращаться сюда поздним вечером мимо шумных компаний, распевавших революционные песни или пьяных, выяснявших отношения, смачно сплевывая на землю и матерясь, мимо проституток с яркими губами, которые уже не смотрели на нее с опаской, а лишь коротко кивали в знак приветствия, стало ее маленькой, ни с чем несравнимой радостью. Она шла, уставшая и голодная от тяжелого дня в мастерской при госпитале, в которой с утра до вечера латала и перешивала на немецкой швейной машинке солдатские гимнастерки, штаны, мундиры и шинели. Эту одежду снимали с раненых и убитых, стирали в огромных чанах, сушили в ангарах, нещадно нагревавшихся под астраханским солнцем, а затем отправляли в мастерскую чинить. Чинить приходилось много. Гимнастерки и штаны не имели некоторых пуговиц, имели следы порезов и порой лопались по швам. Даже толстые шерстяные шинели были сплошь с глубокими прорезями от штыков и дырами от пуль. С шинелями возиться приходилось дольше обычного. Тяжелая, колючая, толстая материя тяжело входила под лапку, игла то и дело застревала. Требовалась сноровка и терпение, чтобы залатать такую прорезь. К концу дня пальцы не шевелились, а подушечки на них стали такими шершавыми и нечувствительными, будто к ним что-то прилипло.
Пурталес помер еще зимой 1916 года, отписав по завещанию все свое имущество на жену и дочь. Дохаживая последние месяцы, Бэтси стала совершенно невыносимой. Истеричная и капризная, изводила слуг, мотала нервы Ольге, шантажируя ее тем, что в любой момент могла передумать и не отдать ей ребенка. Она терпела. Молилась и терпела, надеясь, что все-таки желание избежать лишних хлопот и проблем, так или иначе связанных с незаконнорожденным ребенком, восторжествуют, и Бэтси выполнит свое обещание. И вот, когда малютка появилась на свет, Бэтси лежала в своей постели взмокшая и красная от усилий, с растрепанными во все стороны волосами, и совершенно равнодушно смотрела на дитя, которое пищало рядом с ней, вытягивая беспомощное личико в поисках груди. Ольга стояла рядом, собирая окровавленные тряпки, с трудом сдерживая себя от порыва подхватить малышку и убежать с ней прямо тут же. Глядя на Бэтси, она подошла ближе, коснулась ее лба рукой и тихо спросила:
– Ну, мы пойдем?
Серые блеклые глаза устало закрылись, губы ее дрогнули.
– Уходите.
Она снова и снова вспоминала этот момент. Еще глядя на падчерицу, лежавшую неподвижно на кровати с закрытыми глазами, боясь ее спугнуть, разбудить, боясь, что она может передумать, Ольга подхватила малютку, кутая ее в белую пеленку, и, не говоря ни слова, торопливо вышла из комнаты. Уже через час, давно готовившаяся к этому событию, она с девочкой на руках и старой грузинкой Нино навсегда покинула дом Пурталеса.
Да, она к этому готовилась. Еще накануне нашла кормилицу, пышногрудую киргизку, которая за сущие копейки готова была выкармливать