Ком тогда подкатил к горлу. Мурат стоял, чувствуя, как душат его бесконечные вопросы, и смотрел на генерала. Шихлинский полностью обернулся к нему, все также держа руки за спиной, и произнес:
– Генерал Гусаковский считает вас опасным и неустойчивым в политическом смысле. И предупреждает меня о том, что вы из-за своей горячности можете наломать дров и помешать работе Заккомиссариата. Чем же вы так не угодили генералу?
Мурат глубоко вздохнул, снова бросив взгляд на письмо. Так вот о каких распоряжениях вел речь начальник гарнизона? Решил отослать его подальше и расправиться с ним чужими руками?
– Разрешите доложить о случившемся, генерал?
Шихлинский кивнул, прислонившись к подоконнику, скрестив руки на груди и в упор глядя на Мурата. Сейчас он невольно вспоминал, как робел под этим взглядом, рассказывая о произошедшей бойне в Елисаветполе, и впервые в жизни так ощутимо почувствовал недостаток собственного красноречия. Генерал мрачнел от его слов, но молчал. Когда Мурат закончил словами об убитой беременной жене своего друга, заколотой армянскими штыками в живот, Али-Ага коротким движением провел рукой по лицу и отвернулся к окну.
– Я считаю, что это было сделано намеренно, чтобы спровоцировать резню между веками враждовавшими народами. И если это действительно был приказ от Заккомиссариата, то я задаюсь вопросом, чьи же интересы он преследует?
Когда генерал, наконец, обернулся, Мурата поразило его лицо. Оно было темно и строго, а взгляд его темных глаз был особенно прям. Генерал приблизился к нему и тронул за плечо, голос его был тих, когда он сказал:
– Это ужасная трагедия. И боюсь, что она не раз еще повторится, учитывая новые условия. Здесь, в Тифлисе, различные группировки грызутся за власть на Кавказе. Видит бог, я не хотел ввязываться в это. Мечтал уйти в отставку, отправиться со своей Нигяр куда-нибудь в тихое местечко, заняться поэзией и наслаждаться семейной жизнью. Но судьба распорядилась иначе. Политика – грязное дело, подполковник. Еще вчера мы били турок, защищая наши рубежи, а сейчас Закомиссариат ведет с ними переговоры, желая заручиться их поддержкой, чтобы двинуться на Баку. Мы с вами, подполковник, вынуждены принять чью-то сторону. Знаю, чего вы хотите. Чтобы вернулся прежний мир, в котором мы были молоды, горячи, полны сил, а правила игры были понятны и выполнимы. К сожалению, это невозможно. Но и остаться в стороне, подполковник, мы тоже не можем. Когда терзают нашу землю и рвут ее на части, мы не имеем права отойти от дел. Иначе, сами понимаете, новый мир достанется подлецам и живодерам.
Тогда Мурат что-то пытался возразить, говорил о чести офицера, о необходимости провести расследование этого случая и много еще чего. Кровь бешено пульсировала в его висках, а перед глазами снова и снова стояла окровавленная зарезанная беременная Лейла. Шихлинский не перебивал его, лишь по-отечески пару раз сильнее