Поужинали. Батя берет конфету к чаю, пытается ее раскусить, но не получается. Матушка: «Та брось в чай, там растает, або другую возьми, шо ты мучаешься?!»
Что-то дожевывая, я невнятно произношу:
– Шлоны, кода шточат жубы, уирают.
Отец, соображая, что я сказал, спрашивает сразу маму, будто я – безответное радио:
– Что он сказал?
Махнув рукой, она переводит:
– Та вин каже, шо слоны, когда сточат зубы, играют…
Я поперхнулся от зарождающегося хохота:
– Да не играют, а умирают!
Смеемся вместе с мамой. Она сквозь смех:
– Та я ж и думаю – в чего ж они могут играть? Без
зубов-то?!..
Получили телепрограмму на будущую неделю. Мама взялась отмечать интересные передачи. Все мыльные оперы подчеркнула, что-то еще. Потом прочитала что-то такое, что воскликнула:
– О-го!
– Что там такое? – удивился я.
– Ото да, стара яка!
– Кто?!
– Та ось тут написали: «Жан Марэ. Мне 80 с половиной лет». Ото стара яка!
– Так это французская кинозвезда.
– Та я знаю, шо звезда, – с видом киноведа отмахнулась матушка. – Так стара яка!!!
– И это мужчина…
– М-да? Ой, ну старый якый…
Увидела в телепрограмме какой-то фильм Кончаловского.
– А хто це? – спрашивает.
Я объяснил, что это брат Никиты и сын Сергея Михалковых, что тоже кинорежиссер, только снимает фильмы в Америке. Что очень похож на Никиту, а по голосу они все как-то одинаковы… Она махнула рукой:
– А-а… Та знаю я прекрасно того Михалкова…
В эпоху суверенизации Украины, когда стали отключать свет, по радио услышали рекламу каких-то новых люстр, кажется: «Багато пройдэно шляхив людством для того, щоб було свитло!» (Много пройдено дорог человечеством для того, чтоб был свет!)
– Ага. Зато теперь хоть в темноте сиди! – тут же отреагировала матушка…
Когда Украина обзавелась своим «незалежным» телевидением, матушка поясняла новую структуру программы «Время»:
– Сначала говорят, шо у нас ото творится, потом – шо у вас, но без физкультуры. Бо она тоже только наша…
– Як ты часто пьешь кофэ свое! – сокрушалась матушка.
– Ма-а-а-ма, – огорчался я, – надо говорить не «кофэ», а «кофе». И не оно, а он. Кофе мужского рода!
– Да? Ну ладно. Так все равно ж ты пьешь его много!
Дня два я поправлял мамино «кофэ». Утром третьего дня после завтрака:
– Ну а теперь будем пить хто шо хочет. Миша, наверное, свое кофэ, да?
– Ма-а-а-а-ма!
– КофЕ-кофЕ-кофЕ-кофЕ! – улыбаясь, скороговоркой исправилась матушка.
В каждый мой приезд матушка стояла у плиты, как сталевар – варила, жарила, парила всякие вкусности. Потом обставляла стол тарелками, кастрюльками, сковородками.
Зачастую