с русскими частями, русское командование – царь и Барклай – направило Багратиону категорическое письменное предписание не вступать в дело с превосходящим его противником.)
И наконец, самое весомое – Фуль не обладал информацией не только о предполагаемой численности Великой армии, но и не владел данными о подлинном состоянии дел в русских приграничных войсках. В связи с этим, В.М.Безотосный
(я не единожды цитирую Виктора Михайловича, как одного из наиболее компетентных – по ряду обстоятельств – исследователя войн России с наполеоновской Францией, чья доказательная база не вызывает сомнений в предвзятости и прочих «тенденциях») полагает, «что сооружение в Дриссе укрепленного лагеря носило бутафорский и дезинформационный характер. Так Л. Вольцоген, выбиравший позицию для строительства лагеря, затратил на осмотр и съемку местности в 1811 г. всего полтора дня. Офицерами свиты по квартирмейстерской части инструментальная съемка местности была выполнена лишь в декабре 1811 г. Только 1 апреля 1812 г. белорусскому военному губернатору герцогу А. Вюртембергскому
(очень близкому, кстати, родственнику российского самодержца; не путать с боевым генералом Евг. Вюртемберским) поступило высочайшее повеление выделить для строительства Дрисского лагеря 2.5 тыс. рабочих „из самых ближних Витебской губернии уездов“, а для присмотра за рабочими был выделен лишь запасной батальон Кексгольмского пехотного полка. Строительно—инженерный замысел имел достаточно несложное решение, и само сооружение не потребовало от казны больших финансовых издержек.» Итак,
последнее на эту «щекотливую» тему: ни Фуль, ни Барклай, ни даже Александр I не видели лично этого лагеря – вроде бы «краеугольного камня при реализации плана отступления» (?) – до прибытия туда 1-й Западной армии. Если, конечно, все это так, то, как говорится, «без комментариев»…
При этом значительная часть вышеперечисленных авторов не знала многих важнейших деталей, необходимых для планирования, в силу отсутствия нужной информации, особенно о состоянии Великой армии Наполеона, а зачастую и русских сил, расположенных на границе.
Так, «победитель непобедимого Буонапартии» под Прейсиш-Эйлау (вернее, первым «сыгравший с ним в ничью») Л. Л. Беннигсен советовал дать французам генеральное сражение недалеко от Вильно.
А суворовский выученик П. И. Багратион (так его наряду с Милорадовичем было принято величать в советской историографии, с чем, кстати, отнюдь не все согласны), мысля категориями своего великого учителя (опять-таки, согласно советской исторической науке), и вовсе изначально предлагал своему государю сугубо наступательную войну против Наполеона, т.е. первым нанести превентивный удар. Стотысячную армию предполагалось двинуть на варшавское предместье Прагу, занять ее и Варшаву. Таким образом, театр военных действий был бы сразу перенесен по дальше от границ российской
