К ним бросились, вспыхнул неоновый свет. Но близнецы были мертвы.
Спустя шесть часов Рэйчел впервые стала свидетельницей припадка – такие припадки иногда случались с Морисом Сэгамом в преддверии рассветов. Вряд ли юная англичанка способна составить медицински подкованное описание этих припадков Сэгама. Но в интересах нашего повествования заполучить именно медицински грамотное и максимально ответственное описание его припадков. Поэтому покинем на время юную англичанку, чтобы дождаться того мига, когда другой персонаж, обладающий должным медицинским образованием, снабдит нас описанием припадков Сэгама настолько подробным и тщательным, чтобы мы могли без зазрения совести ознакомить с этим описанием как бесчувственную публику, так и безумное научное сообщество.
Глава семнадцатая
Приключения желтого чемоданчика
Где двое или трое собраны
во имя Мое, там Я посреди них.
Символом, гербом и знаком Республики Радости был и остается желтый чемоданчик. Существует детская повесть шестидесятых годов под названием «Приключения желтого чемоданчика», и это очень увлекательная повесть, в которой желтый чемоданчик постоянно ускользает от своего хозяина, игриво переходя из рук в руки в духе просветленных фантазий того времени. Снят и фильм по этой повести, под тем же названием, причем он снискал популярность не меньшую, чем сама повесть.
Вдохновившись то ли фильмом, то ли повестью, создатели Республики Радости и сделали желтый чемоданчик своим символом. Республика родилась, как Венера на картине Боттичелли. Она родилась под знаком ветра и моря, ее истоком были спонтанные вечеринки серферов, любителей волны и обожателей легкого паруса, которые не прочь были потанцевать южными ночами, когда им поневоле приходилось отдыхать от своих парений на водах. Но постепенно эти пляжные ночные дансинги превратились в огромный августовский рейв, который оброс стенами, зиккуратами, флагами, фейерверками, пропускной системой, охранниками, правительством, ритуалами, легендами… Так и возникла Республика Радости, но почему желтый чемоданчик?
Фрейд сказал бы, что любой чемоданчик – символ женской сексуальности. На жаргоне советской шпаны позднесоветских времен грубое слово, обозначающее L’origine du monde (источник мира), заменялось более косвенным прозвищем «черный чемодан». Глупо употреблять неотесанные и неприятно звучащие слова в отношении предмета столь нежного и значительного. Впрочем, в выражении «черный чемодан» присутствует не грубость, а скорее защитная ирония, скрывающая весьма прозрачной пеленой глубокий страх перед непроницаемой тьмой источника жизни. Неизвестно, что или кто скрывается в чемодане, – так дело обстоит как с точки зрения древних охотников, так и с точки зрения дворовой шпаны. А в советские времена все классы общества