Поскольку таз был задействован, пришлось выйти в туалет. Хотел уж слинять от них, но привлекли душераздирающие вопли Видоплясова – смотрю в окно: братец набрал в рот одеколону (мой «Тройной») и прыснул Воробьянинову на плоский череп. «Не делайте так, ребята, никогда!..» – зарыдал клиент, скорчившись, вцепившись руками в черепную коробочку. Колян изрядно набрал в рот «Тройного», что-то поперхнулся и был таков. «Б… ть, плюй! – орал ОФ, – ты что, пить сюда пришёл?! Дай сюда!» Флакон пошёл по кругу, запивали мутным рассолом.
Я пошёл прочь. Ходил по улицам кругами, поражаясь, проклиная и размышляя. Зашёл в рыгаловку на автовокзале, на последние гроши взял кружку пива и беляш. Неспешно употребил и опять ходить – какая гадость! – а ещё хотел Инночку пригласить к себе!
Вернулся когда уж стемнело. Света не было, дверь нараспашку – я подумал, что наверное спят одурманенные, а того и гляди вообще порезались – было уже два жёстких конфликта на почве музыки: ОФ пытался им втереть «для общего развития» попсовый по его представлениям Limp Bizkit, а на другой день забыл об этом и воспроизвёл то же самое! – зашёл: дома вообще никого не оказалось. Я поставил чайник, вытер всё со стола и сел в кресло, разложив пред собой пачку тетрадей, которые нужно было проверить к завтрешнему дню. Настроения никакого – мерзкое стеснение самопринуждения – наверно антивдохновенье – я включил Yat-Kha и начал прибарахтывать вкруг по комнате, ладонью имитируя варган и утробно подпевая «увая-вая-вая-уваяяя!» Чуть зарядившись, я схватился за верхнюю в стопке тетрадку и тут же отбросил её будто током ударило – «ТЕТРАДЬ для работ по литературе ученика… школы… Шепелёва Алексея»! Вот и съехала – а ты чего ожидал?! Открыл – почерк не мой, 29-я шк., 7-й «Б». Совпаденье, гм. Чем корявей почерк, тем неординарней человек, подумал я, так же как и с танцем – так что «вживую» и писателя, и рок-музыканта можно узнать как милого – по одной походке!..
Я заварил чай, ещё кружочек прошаманил – почему-то задирая одну ногу назад наподобие как в упражнении «ласточка», только касаясь ступнёй спины – сел за тетради и тут послышался стук в дверь.
Это были, слава богу, Саша и Саша, уже пьяные и с самогоном – ходили на точку. Они смеялись. Увидев тетради – ещё больше. «Я же говорю: совсем ёбнулся! – Услужливо сделал пояснения для Саши обнаживший исцарапанную лысину. И для меня: – Мы уж минут десять за тобой в окно наблюдаем!»
Мне припомнилась запись в дневнике гениального Хармса: что делает человек, когда остаётся один… Я то же:
я с самим собой —
я и есть я
когда я являюсь собой
я знаю что являюсь собой
поэтому я и являюсь собой
это понятно. я это написал —
а что дальше?
– Оботанелая рука, – перефразировав Хлебникова, тоже вроде бы гения, изрёк поэт