Заканчивалась перестройка.В парке появились пеньки. Тем временем строители готовили площадку под метромост, который когда-то видел на огромном белом листе в филиале метроинститута,что находился на первом этаже школы. От парка мало что осталось – через пять лет после детства. Рядом со строящимся мостом ловкий делец,построил казино. Тем временем игра вышла из подполья и завладела умами советских людей.
Помнишь, брат, полупустые улицы, оживленные утром и вечером, когда люди торопились. Конвейерная лента не останавливалась.На улице жило много разного люда. Днем улицы пустые. Все хочешь, не хочешь, вкалывали!
А кто нет – таился. Все как то находили общий язык. Бабки сплетничали у подъездов. Учителя, продавцы, рабочие, гаишник, работник райкома, почтальон, инженер, алкоголики, тихони трезвенники, деды, их внуки, и есть тот интернационал. Гетто на ул. Марата. «Я счастлив был когда-то» – пел Розенбаум. У него, Питерская.
Первое мая ждало, как лысина расческу!Северо-западный трепал флаги. Как обычно солнце светило,но не грело! Демонстранты грелись «Пшеничкой», «Андроповкой», а кто и – «Агдамом», густым до блювоты, портвишком. Улицы таились шума. Глядя на заграждения, в памяти ожили некоторые моменты. В шесть утра гимн,врывался в комнаты как разбойник.
Дети и старики,вздрагивали спросони.Родители ушли полпятого, чтобы добраться до демонстрации. По радио гремит,Союз нерушимый республик свободных. Кто ж оставил? Бабка заскрипела на кровати, чтоб выключить,но опережаю ее и бегу.
На кухне подрагивает «Свияга»,и вот по холодище, где то форточка, и дверь на цепочке.А дальше чтоб бабка не опопмнилась, достаю стакан и несильным нажатием сифона вызываю смешения газаводы. Казалось всю ночь только, и ждал этого « движения». Пара глотков, и, во рту свежесть утра. Заряженный пузырьками,дальше преодолеваю коридор, и влетаю в ледяной туалет.А уже после, под ворчание бабки, еще пью газировки,моюсь одеваюсь, включаю телек,хотя там все одно.
На время майских и ноябрьских,улица преобразилась.Мутная река искусственной идеологии, драпированная в красное сари, тыкалась в гремящую репродукторами пустоту. Морды грузовиков и возбужденные лица, под немыми окнами,плыли чтоб в конце впасть в последнюю и завершающую стадию – брожения и распада. Но это в прошлый раз, а сейчас? Тоже! Ничего на первый взгляд! Торможение и волочение шло с потерями,состава словно их по дороге выкашивал вражеский пулемет, невидимыми пулями,и дальнейшей рассадкой по автобусам что в итоге оборачивалось дымкой истории.
Цирк,казалось никак не заслуживал, такой роли.Откуда нам тогда было знать что там мучат диких животных.Но словно чувствуя такое напряжение и кровавую природу таких представлений, в самом цирке шпана вела себя смирно. Словно боялась невидимой агрессивной силы, исходящей от укротителей, фокусников