Несмотря на то, что здесь всего второй день, а Ленка с Ангелом вторую неделю, они никуда не выходили. И вот наконец вышли, идем по тратуару, через несколько кварталов метро и медленно плывем на эскалаторе, а вокруг полки с газетами и товарами, столбы, фонари и еще и еще, недолгий спуск сменяется подъемом. Есть время подумать, но не думается. Спасительная пустота среди людей, напоминает, что каждый сам за себя и никто не поможет, никто.
Взвесить слова светилы все за и против. Куда мне!? К тому же закрапало. И вот уже Москва как и Ленка. Хоть и родная, а как чужая, как нелюбимая, почти как богатая, и недоступная простому смертному, к тому же сырая и безразличная.
Москва, Москау, певица, политик, строитель, коммерсант, шпион, ученый, спортсмен, поэт, президент, гастрабайтер, обычный человек. Талант, гений, энергетический вампир, подонок, аферист, святоша.
Секс, кровь и доллары – набор капиталиста, укоренившийся в сознании. А ведь они тоже люди!? Они люди? Да Бог с вами, какие же они люди. Внутри них тоже есть сердце, кровь и душа, печень в конце концов. Ничего подобного, в них что то другое, переродившееся, а души точно нет. И их не предупредили о ее отсутствии, и они думают что есть. А когда совершали выгоднейшую куплю продажу, то никто не прупреждал что будет так хорошо, когда всем вокруг плохо. Главное не метаться и не просить вернуть обратно! Потому что вот тогда станет совсем плохо.
Забыли зонтик, и их так же как нас мочит ливень. Ну и что? Собак с крысами тоже мочит. Это ничего не значит. Без оскорблений! Наверно я чего то не понимаю!? Я совсем ничего не понимаю. Запутался окончательно.
На следующий день тот же знакомый в шелковом кашнэ, прикрывающем шрам после удаленной железы, поясняет: «Теперь на гормонах». – «Они вредны?» – спрашиваю, заранее предполагая ответ. – «Ну что делать?» – пожимает плечами. Поддерживаю беседу, платя благодарностью за то, что он хвалит Ангела: «Отличный у тебя парень и имя – Ангел!». Согласно киваю и тихо: «Спасибо». В душе надеясь на то, что когда Ангел вырастит, не будет много пить, хотя бы, потому что нельзя. Причем здесь водка? А при том, что лечишь, лечишь, а он вырастит, возьмет и, забухает всем назло, а Ленке будет больно.
Игорь рассказывает, все более разжигая бесстрашие: «Знаешь, как все?» – «Нет». – «А вот лежишь на животе, делают укольчик, потом еще в спину около крестца втыкают китайскую иголочку и говорят: «Ну, расскажи, дорогуша, историю». Ты еще думаешь, что рассказать. Они что-то шутят. И это последнее, что ты слышишь перед операцией, и дальше турбуленция и провал.
Просыпаешься только в реанимации. Пить, не дают. Жажда страшная, как после пятидесятикилометрового марша по пескам в жару. Гамлет пытался представить. Ребра болят. Они, знаешь, – и он, показал согнув указательный палец острым крючком за ребро подвешивают.
«Потом