Я улыбнулся.
Время приближалось к обеду. Профессор осторожно взял меня под локоть.
– Я очень ценю ваше время, но все же вынужден просить вас, – обратился он ко мне, – вы не могли бы выполнить для меня одно важное поручение?
– С удовольствием! – обрадовал я старика, не ожидая ничего серьезного.
Мы спустились с террасы и отправились в сад к пруду на скамейку.
– Я хотел бы, чтобы вы незамедлительно поехали в Академию наук к самому президенту. Скажите, что вы от меня, и он вас тут же примет. Только я не могу пока правильно сформулировать вопрос… Понимаете?
– Что вам приготовить на обед? – перебила его моя жена, догоняя нас на тропинке.
Старик с удивлением посмотрел на нее, словно никогда ее раньше не видел, ничего не ответил, снова взял меня под локоть и решительно отвел в сторону.
– Вы же филолог, – продолжил, хотя я, как и его сын, заканчивал медицинский, – поэтому, может быть, поможете мне правильно сформулировать этот нелегкий вопрос? К тому же, вы свежий человек…
– Так что же вам хотелось бы на обед? – снова перебила его Ирина.
Старик как будто ее не слышал, не обращая на нее внимания, развернул меня в сторону и ускорил шаг. Я обернулся, посмотрел на супругу, развел руками и беззвучно дал ей понять, что надо терпеть странности старика.
– Понимаете, – продолжал старик, – создается институт с огромным штатным расписанием, и все вроде бы решено, но вдруг у меня возникли сомнения. Понимаете, я ученый, всю жизнь пытаюсь найти то, чего, может быть, и не существует в природе. А вот мой сын, он врач, совершенно не интересуется наукой, даже медицинской наукой не интересуется. Если что и читает, то только по своей специальности. Всю свою жизнь я сожалел, что он не пошел по моим стопам, не стал ученым. И вот, вдруг, меня осенило: он, врач, намного нужнее людям, чем я, да и любой другой ученый. Тут-то я и подумал, зачем так много научных работников, ученых, пусть лучше будет больше врачей или, скажем, защитников каких-нибудь, а как правильно сформулировать это, ума не приложу. Вы меня понимаете?
– Да, – ответил я, хотя совершенно не понимал, чем я мог бы помочь и куда эту мою помощь приложить.
– В первую очередь, – продолжил старик, – надо думать о людях? Им внимание так необходимо. Каждый из них нуждается в защите своего здоровья и благополучия. Нет, неправильно я говорю. Вот видите? В защищенности нуждается каждый. Не так ли? Понимаете? Когда человек чувствует, что он защищен, не брошен, мол, выживай, как хочешь, тогда он, этот человек, начинает любить общество, где живет, начинает жить для пользы этого общества. Он не думает о выживании. Он превращается из простого обывателя в творца. Талант – он ведь у каждого из нас есть, нет условий для его раскрытия.
– Ответьте же мне, в конце концов! Что вам приготовить на обед? – догнала нас Ирина.
– Ира, –