– Пожалуй, оставлю это для актеров, сидящих вечерами с одной свечкой и бутылкой рейнвейна.
– Как знаешь, Отто, как знаешь…
Отто снова вышел из квартиры и подошел к работяге, крайне увлеченному стрельбой по стене коридора.
– Дружище, – деланно дружелюбно обратился к нему Отто. – Ну зачем же портить стены? Разве вам самим не хочется жить в красивом подъезде?
Работяга сердито посмотрел на Отто и презрительно ответил: «Хочешь жить в красоте – наводи ее у себя в хате. А это общественное место. Что хочу в нем, то и делаю».
Отто вышел из дома и пошел по улицам города куда глаза глядят. Наткнувшись на небольшой сквер, он сел на лавочку в окружении деревьев и клумб. Он размышлял обо всем, что с ним произошло в ближайшие дни и как удивительно было заснуть в ФРГ, а проснуться в Третьем Рейхе. Спустя несколько минут на лавочку села полная дама с маленьким ребенком, лет шести. Дама закурила и дым ее вонючей дешевой папиросы с названием «Sieg» ударил в нос Отто. Ребенок, с маленьким ковшиком на голове, заменяющим ему кастрюлю, кричал, шлепал по лужам и мокрой земле, оставшейся с ночной грозы. Кусочки грязи летели на пижамные брюки Отто, а пронзительный детский визг на высоких, граничащих с ультразвуком, тонах резал слух.
– Простите, пожалуйста, фрау… – обратился к даме Отто. – Я занял эту лавочку первым, к тому же вы курите мне прямо в лицо, а ваше милое дитя испачкало мою одежду… Не могли бы вы с этим что-то сделать?
Дама презрительно и свысока смерила взглядом халат и пижаму Отто, затянулась папиросой и хриплым голосом ответила: «Это общественное место. Хотите сидеть в одиночестве – сидите у себя дома». Дальше говорить было явно не о чем, Отто встал и пошел в сторону бара. В Германии, которую он знал, было бы совершенно невежливо нарушать личное пространство индивида, пусть даже без курения и непослушных детей. Как-то он отдыхал в Турции и заметил, что на Востоке иные порядки, более коллективные. Если ты лежишь на пляже один, а вокруг ни души, то турок, пришедший только что на пляж, ляжет не как немец, как можно дальше от тебя, а наоборот, вплотную к тебе. Вы будете лежать одни на пустом пляже, лицом к лицу, и турку такое соседство будет вселять спокойствие и защищенность, уверенность в своей сплоченности с прайдом. Или же он просто подумает, что иначе вы обидитесь, решив, что он лег от вас подальше, как от прокаженного? Кто поймет это коллективистское азиатское мышление? Или оно не азиатское? Раз немцы подверглись его влиянию, стоило им сменить идеологию с индивидуалистического капитализма на коллективистский социализм?
В баре за стойкой стоял все тот же кельнер, исполняющий роль бармена, за неимением коктейлей и чего-либо иного, кроме пива. На бутылках красовалось довольное улыбающееся лицо толстого бюргера. Отто заказал кружку лагера и сел за стойку. Рядом сидел уже поддатый старик,