Марина вечером добивалась:
– Дед, зачем тебе решётки на нашей верхотуре?!
– Дык ведь у «буржуйки» дымок будет выбиваться. Бандюки с нарушенной психикой полезут на огонёк сверху-снизу как тараканы. А на кося-выкуси: мои решётки «болгарка» не возьмёт.
– Это у тебя нарушена психика, это у тебя в голове тараканы!
Дальше – хлеще. Дед заказал через Вайлдберриз фольговое одеяло и выходил гулять, закутанный с головой, шурша, слепя и пугая прохожих. Объяснил: «От дронов. Они на излучение тепла реагируют».
Это была последняя капля. Марина полезла в интернет. Каждый таракан в голове имел своё название, и сколько же их было! Харпаксофобия, гарпаксофобия, булимифобия…
***
– К психиатру?! – взвился дед. – Психа из меня делаешь? Давай уж, внуча, сразу в богадельню!
Участковый терапевт подсказал: идёт плановая диспансеризация, а там под шумок устроим невролога с психиатром, подлечим вашего дедушку.
Дед ненавидел больницы, но смирился. Народу было много, и кабинетов пройти тоже предстояло немало. И повсюду перед его носом – «Мне только спросить» – без очереди проскакивала востроносенькая ласковая бабулька в шляпке. Где-то её дед видел, а где – убей, не мог вспомнить. Он мрачнел, сопел и раздувал мохнатые ноздри – что свидетельствовало о крайней степени раздражения. Дед напоминал уже кипящий чайник или пук соломы, к которому только спичку поднеси.
Спичкой оказалась бабулька в шляпке: «Я занимала, только на минутку отошла».
Старик всхрапнул, мотнул головой, решительно шагнул к нахалке и… водрузил ей на голову пластиковый пакет. Из пакета сыпались листочки, портмоне, шариковая ручка – он, сопя, держал, пока оглушённая и ослепшая бабулька махала руками и разбрасывала вокруг тощие ножки – и изловчилась-таки заехать острым каблуком в уязвимое мужское место. Только не деду, а стоящему у двери ни в чём не повинному пациенту. Хотя деду тоже не хило прилетело: костлявый кулачок угодил в нос – брызнула цевкой кровь.
Когда вызванная по телефону Марина примчалась в поликлинику, Куликово побоище у дверей уже прекратилось, помятые стороны разведены по кабинетам, пострадавшим оказана первая помощь. У деда из носа торчала окровавленная вата, говорил он гнусаво умирающим слабым голосом – а у самого глаза сияли.
– Так что же всё- таки было сначала: курица или яйцо?
Марину тронули за плечо. Поверх докторской маски лукаво смотрели серые глаза незнакомца. Хотя почему незнакомца: на кармашке голубым шёлком было вышито: «Сергей Павлович, невролог».
***
Ночью Алла Петровна заплакала. Плакала она как ребёнок: свернувшись калачиком, всхлипывая и втягивая сопли носом. Со стен из рамочек, любовно украшенных бумажными цветами, отовсюду смотрели покойные – сурово, с тихой укоризной.
Сегодня в больнице претерпела такой кошмар, такое унижение! Она хотела только спросить – всегда этот номер