Но в то же время я не хочу, чтобы меня таскали за собой, как какое-то животное. Не хочу бояться, что на меня снова наденут поводок.
Если я не могу заслужить их доверие, если не могу добиться, чтобы со мной общались на равных, тогда мне надо показать Оуку, что у меня столько же прав на эту миссию, сколько и у него. А причин ненавидеть леди Ноури – еще больше. К тому же у меня есть власть, которая способна ее остановить.
Но я не представляю, как их в этом убедить, когда моя щиколотка привязана к ножке кровати, а мысли путаются от усталости. Я достаю из сумки одеяло и, забравшись под кровать, сворачиваюсь калачиком. Здесь пыльно, но деревянные рейки над головой и лесной запах одеяла успокаивают меня.
Подложив руки под голову, пытаюсь устроиться поудобнее. Я думаю, что будет непросто уснуть на новом месте среди всех этих непривычных звуков. Мои бедра болят от верховой езды, а ступни – от ходьбы. Но к тому времени, когда теплый, ласковый солнечный свет растекается по комнате, словно желток из треснувшегося яйца, мои глаза потихоньку закрываются. Я засыпаю и даже не вижу снов.
Когда я просыпаюсь, небо успевает потемнеть. Я вылезаю из-под кровати, чувствуя, как желудок сжимается от голода.
Видимо, Тирнан незаметно для меня заходил в номер, потому что щеколда не заперта, а его вещи пропали. Я быстро разбираюсь с его дурацким зачарованным узлом, иду в ванную, нахожу там пластиковый стакан и набираю в него воды. С жадностью осушаю стакан, наполняю его еще раз и пью снова.
Подняв взгляд, вижу свое отражение в зеркале и невольно отступаю назад. В отсутствие чар у меня голубовато-серая кожа, словно бутоны гортензии, щека и нос запачканы землей. Волосы грязные, и в них запуталось столько листьев и веточек, что почти невозможно различить их настоящий оттенок – синий, чуть темнее кожи. У меня по-прежнему заостренный подбородок, как и в те времена, когда я считала себя смертной. Худое лицо, большие глаза и гримаса недоумения, будто я ожидала увидеть в зеркале кого-то другого.
И только мои глаза глубокого темно-зеленого цвета похожи на человеческие.
Я изгибаю губы в улыбке, чтобы лицезреть жуткое зрелище – рот, полный маленьких ножей. Мои зубы настолько острые, что даже фейри вздрагивают при их виде.
Потом перевожу взгляд на ванну, размышляя, какой Оук видит меня теперь, когда мы оба выросли. Поворачиваю кран и подставляю руку под струю горячей воды. По мере того как грязь смывается, кожа приобретает более теплый, светло-голубой оттенок.
Но я не придворная дама с красными, как кармин, губами и бабочками в волосах. Я худощавая, как жук-палочник.
Я затыкаю сливное отверстие пробкой и наполняю ванну, после чего медленно погружаюсь в воду. Мне невыносимо жарко, но я все же начинаю тереть кожу обломанными ногтями. Буквально через несколько минут вода становится настолько грязной, что мне приходится ее слить. Затем повторяю процедуру еще раз. Запустив пальцы в волосы, пытаюсь распутать колтуны. Это причиняет мне боль,