–Не знаю, что за ассоциации возникли в твоей голове. Это просто Джозеф, мой друг.
–Это же какое-то синтетическое тело, верно? Для чего оно тебе?
–Синтетическое тело? Джозеф тебя отлично слышит…
–Он слышит меня не лучше, чем генераторы глиссера. Для чего ты собрался его использовать? Или не ты. Я слышал множество историй о жутковатых способах применения таких игрушек.
–Ну, а сам-то ты играл в такие «игрушки»?
–Мне это не по карману. Они же могут принимать вид любого тела, верно? Полиморфоты… Кажется, так они называются. Они для удовлетворения сексуальных фантазий или насилия.
–Я вчера вспомнил Откровение от Иоанна. Ты спросил почему? У меня было меланхоличное настроение. Я думал о смерти. Для меня смерть – это поблажка для недоумков, подобных мне. Есть ещё слова у апостола Павла, «теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно тому, как я познан», они звучат как проклятие, как унижение. Мы все недоумки, неспособные разгадать тайну… Ну, большую тайну, или как ещё это можно назвать. Мы понимаем какие-то крохи истины, здесь, при жизни. А после смерти нам всё расскажут уже до конца, дадут все правильные ответы, да? Если так, то такое положение смерти, которая узурпировала истину и полноту знания, мне не нравится.
–То есть откровение – это унизительно? – произнёс Оахаке после некоторого раздумья.
–Примерно так. А вот они, полиморфоты, помогут нам выбраться из этой унизительной позиции.
–Ясно, а уже подумал…
–Я понял тебя, беглец, но нет, Джозеф не для удовлетворения сексуальных фантазий.
–Прости, если обидел.
–Будь с принцем корректнее.
–Проведём остаток пути в неловком молчании?
–Недолго осталось. Гляди по сторонам: мы в погребённом городе.
Скальни сбросил скорость, чтобы лучше рассмотреть строения далёкой эпохи. Это был большой, богатый город. Здания, все скроенные по одним лекалам, похожие друг на друга и в то же время разнообразные в деталях, возвышались над широкими улицами, когда-то полнившимися транспортом и потоками людей. Оахаке был удивлён, как хорошо сохранился город. Конечно, дикий мир природы уже вступил в свои прав: асфальт раскрошился и был почти не виден под слоем травы и мха, повсюду вволю росли деревья. Беглец видел огромные стволы дубов и сосен, высотою с десять этажей. Наверное, и звери уже бродили тут, но всё же лик города ещё можно было отчётливо разглядеть. И лик этот производил на Оахаке огромное впечатление. Всё, что когда-то возводилось здесь человеческими руками, словно вырастало из земли. Огромные сооружения, многоэтажные дома – все они прочно стояли на поверхности, и ничто не двигалось. Именно такими представали города в легендах, посвященных времени Устойчивости. Времени, когда у человечества не было необходимости в постоянном движении, когда сила потока ещё не взяла свою власть. Сейчас промедление, задержка в одном месте на определённое время грозила физической