–Мне даже удалось пострелять. Хотя, мы не стремились кого-то убить, так отпугнуть. Больше шуму наводили, чтобы эти «ящерицы» убрались куда подальше. – смеялся Лунио.
За окном занимался рассвет. Оставшись один, беглец прильнул к окну. Сегодня он не пропустит момент рождения дня. Но облака казалось, кипели, их было так много, что солнца едва проступало сквозь них. Они обещали дождь. Очередной день занятий с Лунио прошёл под дождём.
Снова приходилось читать не то молитвы, не то заклинания. Простые формулы для концентрации сознания на определённой вещи, которую требуется получить от ткани. Способы распускания и сплетения вещей. Способы избежать гнева ткани. Работать нужно быстро, точно, как хирург, при этом тихо и незаметно, как вор. Расплести нити одной сущности, то есть жертвы, взять её нити и получить из них то, что тебе необходимо, соткав новую сущность, новую реальность, ситуацию – всё, что угодно. Только необходимо произвести ритуал незримо для ткани, безболезненно, иначе она сама заберёт все твои нити.
Занятия текли плавно, бесшовно. Оахаке не чувствовал течения времени, холода на открытой платформе, голода и многого другого. Лунио заботился о беглеце: не давал ему замёрзнуть, отменно кормил и устраивал передышки, чтобы поговорить, освоить теорию. В конце дня Оахаке заслужено уставал. В голове блуждал горячий газ, пытавшийся всполохнуть и разорвать голову на части. Обычно беглец ужинал после всего этого у себя в купе, в одиночестве, даже мысли не составляли ему компанию, а потом проваливался в сон.
В один вечер, Оахаке встретил Сёрена, который предложил покурить прекрасного табака. Они вышли в тамбур, где Сёрен подал Оахаке небольшую самокрутку, они затянулись, поглядывая друг на друга. Выпуская дым и мерно покуривая, простояли в молчании несколько минут. За окном в лучах заката тонули степи. Табак расслаблял, потому Оахаке, уставший от дневных упражнений, не чувствовал потребности в разговоре, стало просто хорошо и даже уютно. Он припал к стене тамбура. Сёрен улыбался, глядя на него.
– У тебя есть любимая песня, мастер?
Оахаке сейчас был не вполне способен осознать до конца смысл вопроса, но что-то внутри при слове «песня» вызвало старые образы.
Сухая долина, длинный караван их племени, ноги устали, мать идёт рядом. Во рту обезвоживание и жар, точно так же, как и вокруг. Сезон дождей не скоро, река пересохла настолько, что превратилась в грязный ручей. Такое случилось лишь однажды,