Наконец он окликнул меня в тот момент, когда я собирался выйти.
– Лучше останьтесь дома, Ватсон.
– Почему?
– Потому что сегодня утром я получил телеграмму от Кебитта – господина с пляшущими человечками. Он должен был прибыть на станцию Ливерпуль-стрит в час двенадцать минут. Я каждую минуту ожидаю его. Из его телеграммы видно, что случилось что-то новое и важное.
Нам недолго пришлось ждать: наш норфолькский сквайр приехал прямо со станции так быстро, как только мог везти его извозчик. Он казался измученным и удрученным, в глазах его сказывалось утомление, и на лбу прорезались морщины.
– Это дело действует мне на нервы, мистер Холмс, – сказал он, устало опускаясь на стул. – Достаточно скверно чувствовать, что вас окружают невидимые, неизвестные люди, замышляющие что-то против вас, но когда вдобавок еще вам известно, что постепенно убивают вашу жену, тогда это становится не по силам человеку. Она истерзана и положительно чахнет на моих глазах.
– Она ничего еще не сказала вам?
– Нет, мистер Холмс, ничего. А между тем несколько раз хотелось бедняжке высказаться, но не хватало у нее на это духа. Я пытался ей помочь, но, вероятно, сделал это очень неуклюже и отбил у нее охоту открыть свою душу. Она говорила о моем древнем роде, о нашей репутации в графстве, о нашей гордости незапятнанной честью, и мне всегда казалось, что это только предисловие, но почему-то мы никогда не добирались до сути.
– Но вы сами что-то нашли?
– И очень много, мистер Холмс. У меня набралось несколько новых картинок пляшущих фигурок, а что еще важнее – я видел человека.
– Как? Того, кто рисует их?
– Да, я видел его за работой. Но расскажу все по порядку. Когда я вернулся от вас, то первое, что увидел на другое утро, – это новая группа пляшущих фигурок. Они были нарисованы мелом на черной двери сарая с садовыми инструментами, который стоит у лужайки и весь виден из окон дома. Я снял точную копию с этого рисунка, вот она.
Гильтон развернул бумагу и положил ее на стол. Копия с иероглифов имела такой вид:
– Прекрасно! – воскликнул Холмс. – Прекрасно! Пожалуйста, продолжайте.
– Когда я снял копию, то стер с двери рисунок, но через два дня появилась новая надпись. Вот и ее копия:
Холмс потер руки и захохотал от восторга.
– Наш материал быстро увеличивается, – сказал он.
– Через три дня бумажка с такими же каракулями была положена под камешек, на солнечные часы. Вот она. Как видите, фигурки на ней совершенно такие же, как и на последней. После этого я решил караулить. С этой целью я достал свой револьвер и уселся у окна в кабинете, из которого видны лужайка и сад. Около двух часов ночи, когда было еще темно и только луна освещала сад, я услышал позади себя шаги и увидел жену в утреннем капоте. Она умоляла меня лечь. Я откровенно сказал