Эльзи поступила со мной вполне честно. Я не могу сказать, чтобы она не дала мне возможность освободиться от данного мною слова, если бы я этого пожелал. «Мне пришлось в своей жизни находиться в очень неприятном обществе, – сказала она, – я желаю совершенно забыть о нем. Мне бы хотелось никогда не вспоминать о прошлом, потому что это для меня крайне тяжело. Если вы возьмете меня, Гильтон, то возьмете женщину, которой лично не приходится стыдиться ничего; но вам придется удовольствоваться одним только моим словом и дозволить мне хранить молчание относительно всего, что произошло до того времени, когда я стала вашей. Если эти условия слишком тяжелы для вас, то возвращайтесь в Норфольк и предоставьте меня моей прежней одинокой жизни». Эти слова сказала она мне накануне нашей свадьбы. Я ответил ей, что согласен ее взять на ее условиях, и сдержал свое слово.
Итак, прошел год, как мы поженились и были очень счастливы. Но месяц тому назад, в конце июня, появились первые признаки тревоги. Однажды моя жена получила письмо из Америки. Я видел американский штемпель. Она смертельно побледнела, прочла письмо и бросила его в огонь. Затем она ни разу не упоминала о нем, и я также, потому что я дал обещание и свято хранил его. Но с этого момента она не знала покоя. Ее лицо всегда выражает страх, точно она чего-то ожидает. Она бы лучше сделала, если бы доверилась мне. Она увидела бы тогда, что я ее лучший друг. Но пока она сама не заговорит, я ничего не могу сказать. Верьте мне, мистер Холмс, что она честная женщина, и какие бы ни были у нее в прошлом трагедии, она не виновата в них. Я простой норфолькский сквайр, но нет человека в Англии, который ценил бы так высоко, как я, честь своего рода. Ей это хорошо известно и было хорошо известно до нашей свадьбы. Она никогда не запятнает моего имени – в этом я убежден.
Теперь я дошел до главной части своей истории. Около недели тому назад, в прошлый вторник, я увидел на одном из подоконников несколько нелепых пляшущих фигурок, подобных этим. Они были нацарапаны мелом. Я подумал, что их нарисовал мальчик-конюх, но он клялся, что даже не видел их. Как бы то ни было, они появились на подоконнике ночью. Я приказал их смыть и только позднее упомянул о них жене. К моему удивлению, она отнеслась к этому очень серьезно и попросила меня, в случае появления таких фигурок, показать их ей. В продолжение недели ничего не появлялось. Вчера же утром я нашел эту бумагу на солнечных часах в саду. Я показал ее Эльзи, и она вдруг упала как мертвая. С тех пор она ходит как во сне, точно ослепленная, и глаза ее выражают ужас. Тогда я написал вам, мистер Холмс, и послал вам эту бумагу. Я не мог пойти с ней в полицию, потому что там осмеяли бы меня. Вы же скажете мне, что делать. Я не богат, но если какая-нибудь опасность грозит моей жене, то я истрачу последний грош, чтобы ее защитить…
Какая это была симпатичная личность, этот англичанин древнего рода – простой, прямодушный и кроткий, с большими голубыми глазами и широким