Какой-то звук… Вода. В подвале опять вода.
Плохо. Плесень, жуки… тараканы…
Сто раз говорила ему, а он не слушает… Никогда не слушает…
Льющаяся вода заглушает какой-то другой звук – маленький, тихий, но почему-то страшный. Что-то капает совсем рядом, но ведь капля ничего не значит в сравнении с потоком, правда?
Нужно будет… потом…
Что? Что нужно будет?
Кажется, уже ничего.
Удивительно, что не больно. Наверное, так должно быть.
Или…
Бабуля когда-то говорила: себе не веришь – верь колоде. Она – и есть ты, но если уж сама до себя не можешь достучаться, так она сумеет.
Что говорила колода?
Отчаяние. Чудовище. Смерть.
Бред какой. Нет таких карт.
Ну, почему же нет. По крайней мере, одна найдется…
***
– У меня подружка раскладывает таро, – смеясь, сообщила Олеся.
– Вот как? – рассмеялся Михаил в ответ. – И что она тебе нагадала про меня?
– Так я тебе и сказала!
Олеся боялась выглядеть чокнутой или жалкой. После всех предыдущих неудачных попыток она именно такой себя и ощущала – достаточно остро. Нужно было притворяться нормальной.
– А ты сама… тоже что-нибудь раскладываешь? – поинтересовался Михаил. – Или чем-то другим увлекаешься?
– Я… – она смутилась, хоть и готовилась отвечать на этот вопрос. – Я ничем не увлекаюсь, у меня все серьезно.
Перед глазами встали ее расписные кружечки. Ничего не осталось, ни одного осколка…
– Понимаю, – улыбнулся Михаил. – У меня тоже серьезно. Очень удачно мы встретились.
– Очень удачно, – машинально повторила Олеся.
– За удачу? – предложил он, поднимая бокал.
Она кивнула, соглашаясь, сделала глоток.
– Ты говорила, предыдущие отношения печально закончились, – задумчиво выговорил Михаил. – Поделишься?
– Ну конечно, я не жадная, – Олеся закатила глаза.
Он рассмеялся и внимательно посмотрел на нее, ожидая рассказа.
Олеся вздохнула. Начинается… Ну, а чего ты хотела.
– Если коротко: ревность.
– Так, – Михаил поднял бровь. – А если подлиннее?
– Мы знакомы два часа, – напомнила она. – Потом, может, и будет подлиннее. Сам понимаешь, забавных историй про ревность не бывает. А мы, вроде, настраивались на приятное общение…
– Это да, – согласился он. – Извини, не хотел давить. Точно, истории не очень забавные, и я таких знаю немало…
– Например? – с неожиданным интересом произнесла Олеся.
– А как же приятное общение? – засмеялся Михаил.
Она пожала плечами: не хочешь, не надо…
– Был у нас случай в поселке, – лениво проговорил он. – Муж с женой жили лет десять, а потом она нашла другого и решила уйти. Ну, что поделать, сердцу не прикажешь… По-тихому, пока мужа не было дома, приехала с любовничком, чтоб он помог ей вещи собрать. И, видимо, от выброса адреналина чувства ими овладели, и они там буквально на чемоданах развлекаться начали. А тут, как в плохом анекдоте, муж пораньше вернулся…
– И…? – спросила Олеся, чувствуя, что эта ситуация вряд ли хорошо закончилась.
– Убил обоих, – безразлично ответил Михаил. – Зарезал.
– И что теперь? – растерянно уточнила она. – Посадили?
– Найти не могут, – он пожал плечами. – Скрылся сразу.
Олеся вжалась в кресло. Ей было не по себе.
Отличная история для первого свидания, да?
Хотя чего уж тут. Поведай свою, не стесняйся…
Хотелось поддаться соблазну, но Олеся удержалась. Не нужно ему это знать. Потом. Сюрприз.
– Зря, – смущенно пробормотал Михаил. – Прошу прощения. Я дурной. Но только слегка. Я постараюсь вести себя хорошо и больше такое не рассказывать.
– Ну и ладно, – легко согласилась она. – За это и выпьем…
– За что? – удивленно уточнил он. – За то, что я дурной, или за отсутствие чернухи в наших дальнейших диалогах?
– За хорошо, – ответила Олеся.
Уже провожая ее до дома, Михаил рассказал, что он, в общем-то, художник.
Прямо вот так:
– Я, в общем-то, художник, в определенном смысле… Ну, если можно так выразиться.
– А почему может быть нельзя? – удивилась Олеся.
– Да мало ли, – он пожал плечами. – Дело тонкое. Все искусство по-разному видят… как и остальное, впрочем. Жене моей, например, сначала все нравилось, а потом почему-то перестало.
– А, у тебя еще и жена? – рассмеялась Олеся. – Злая мегера, наверное, с которой вы давно живете как соседи?
– Жена у меня хорошая, – усмехнулся Михаил. – Особенно