к столу и от стола,
туда-сюда
и вновь обратно.
Движения и рыжему коту понятны.
Мой стул не стар.
Намного мебели я старше.
Стул прежний деревянным был,
теперь и след его простыл —
отправлен устаревший скарб,
ненужный мне уже товар:
седло истёртое —
он технике не ровня,
и чудищем стоял на фоне
компьютера с челом и мозгом,
с процессором и камерой и мышкой.
Ах, новый стул!
Является мормышкой.
Он служит мне
для творчества приманкой
и даже розгой,
как стимул для работы создан.
Он – жизненное средство,
как пить и есть,
спать и читать,
не просто для сиденья место,
необходим поэту стул,
важнее,
чем плита или кровать.
Зависнув в воздухе, как стрекоза,
раскрыв на рукопись глаза,
в расцветке полевого ситца,
вися, стихов не написать.
И в басне попрыгунья хоть резвится,
но всё равно
куда‐нибудь садится.
Нельзя предвидеть наши разговоры.
А слух мой наготове.
Твоё недремлющее око
рассмотрит всё —
ты превосходен в споре.
Я слышу голос издалёка.
Лицо средь облаков я вижу.
Вопрос читаю по губам:
«Как поживают
на земле поэты?
Сегодня говорим об этом».
Меня вопросом удивляешь,
ведь ты и сам прекрасно знаешь:
поэтов нынче много
и пишут люди без разбора;
свобода есть,
не существует вето,
рифмуют «кровь – любовь»
и, обладая разным кругозором,
как будто из нелепых снов,
удачно сочетая брюкву с клюквой,
присваивают звание поэта,
соединяя в слово буквы.
Сам можешь почитать об этом.
Ах, я?
Держусь незыблемых основ.
Передавай Стравинскому приветы.
Не простужайся там. И будь здоров.
Прости, Иосиф,
я буду нескромной:
не можешь ли выдать секрет?
Понимаю, тебе я не ровня,
пожалуйста,
не говори сразу «нет».
У многих поэтов есть свой ритуал:
точить карандаш,
ходить, медитировать,
способность
открыть вдохновенья канал
и смысл концентрировать.
Огромен задумок взъерошенный стаж —
где строки колют рапирою,
читая стихи,
эссеистский багаж,
вновь стиль корректирую.
Поверь, вопрошаю
не с уровня дамы,
заведомо не от скуки.
Понимаю, секрет рассказал ты,
могу потереть руки.
Спасибо.
Теперь тренируюсь упрямо
и в рифме, и в звуке.
Стихи
от солнца не отделить —
мир без поэзии скучен.
С