На Лахтинской улице вглубь квартала – как раз напротив того дома, где с 1910 года угнездился, согласно Общественному мнению, бес. Или не бес.
***
Нет совершенно ничего удивительного в том, что демонический маскарон на фасаде дома на Лахтинской нынешнее население Петроградской стороны именует именно Мефистофелем, а не как-то еще. Подтверждений тому, что изображается именно демон, не нужно хотя бы потому, что выше него украшением фасада является гораздо более очевидная символика: распеленываемая птичьеголовая мумия, стилизованная ровно в духе теософии 10-х годов XX века, – разоблаченная Исида, Елена Блаватская, спиритические сеансы. Однако не узнать в лике демона отлично растиражированное массовой культурой на стыке прошлого и позапрошлого веков лицо великого русского певца Федора Шаляпина невообразимо. Если даже и не имелся в виду бас, то он там тем не менее совершенно точно есть. Тем более, что скульптор, творению которого дали ломом по терракотовой круглой башке в августе 2015 года, специально для сомневающихся изобразил складчатые крылья так, чтобы они напоминали или суфлерскую будку, или полукруглую театральную сцену. Слово «театр» возникает само собой, но вот почему Мефистофель? Да что вы, ведь всем известна история о Федоре Шаляпине, который держал пост перед исполнением роли демона Мефистофеля в опере Гуно «Фауст». Куплеты Мефистофеля знают даже те, кто ничего не знает:
На земле весь род людской
Чтит один кумир священный,
Он царит над всей вселенной,
Тот кумир – телец златой!
Подпевайте.
Дело, впрочем, еще и в том, что вот именно эти куплеты Шаляпин не любил, хотя это и был первый Мефистофель, которого он пел, – сначала в 1894 году в Тифлисе, без особенного успеха, затем в 1895 году, на сцене императорского Мариинского театра в Санкт-Петербурге, с успехом преходящим, и после, в конце века – в опере Саввы Мамонтова, с успехом нарастающим, но пока не громким.
В «Фаусте» Гуно Мефистофель неярок, куплеты – видимо, единственная яркая и запоминающаяся роль. К тому же, образ духа, который вечно желает зла, но творит лишь благо, у довольно скучного Гуно также весьма скучен: это банальный искуситель без глубин, без переходов, не слишком-то и лукавый. В любом случае, в фотографии Прокудина-Горского, снимавшего Шаляпина в этой роли в 1915 году в Москве, маскарон на Лахтинской узнается слабо.
Во многом дело в нашем восприятии.