***
В одной заметке в поднявшейся вокруг Новгородского кодекса полемике кто-то из европейских медиевистов вскользь, как общее место, заметил, что десятилетия советского отрицания реальности сделали сомнения в подлинности «Слова о полку Игореве» в среде русских филологов чем-то вроде дежурного интеллектуального упражнения.
Книга Зализняка 2004 года представляет собой текст, который практически не обсуждает историю «Слова» и «Задонщины»: предметом изучения является язык двух памятников с точки зрения не филологии, а исторической лингвистики. Это весьма сложное чтение, которое, впрочем, способно убедить всякого, что сложное чтение необходимо и посильно. Вкратце речь идет о следующем: для того чтобы «Слово» было подделкой XVIII века, как это предполагает большая часть критиков подлинности самого яркого русского текста за многие века, нужно, чтобы фальсификатор был лингвистом, на два века опередившим актуальные его времени знания о развитии языка. Он, например, обязан был уметь безошибочно расставлять древнерусские энклитики общего типа (же, ли, еси), руководствуясь законом Ваккернагеля в соответствии с их рангами.
Предлагаемые Зализняком аргументы очень ясны (критики их за десять лет так и не появилось): попытки расставить в предполагаемом древнерусском предложении всем известные энклитики, не руководствуясь сформулированными в начале XX века швейцарцем Якобом Ваккернагелем правилами для всех индоевропейских языков, всегда безошибочно неверны. Двумя десятками аргументов этого ряда Зализняк показывает: «Слово» в теории могло быть сфальсифицировано. Но этот труд должен быть титаническим, осуществлять его должен человек, близкий к гениальности и знающий о развитии русского языка и вообще о языке столько же, сколько знают о нем наиболее компетентные филологи современности.
Например (и в книге Зализняка этого, разумеется, нет и быть не может), такую работу в состоянии проделать сам Андрей Зализняк. Впрочем, предполагаемый фальсификатор «Слова» должен был жить со всем этим багажом знаний в конце XVIII века или раньше. И именно Зализняку в 2001 году пришло в голову посмотреть на фотографии дна Новгородского кодекса внимательнее и увидеть там то, что не могли видеть другие.
***
Неважных обстоятельств не бывает. Большинство известных науке цер сделаны из дерева твердого. Новгородская цера – из мягкой липы. Процарапывая слой воска, тот, кто пишет по цере, неизменно оставляет на мягком дне или на бортике церы, который в данном случае также был навощен, вмятины и царапины. Пишущему это неважно: под воском эти отпечатки совершенно не видны. Если же снять воск,