И Пафнутий даже головой осуждающе покачал.
– Ну да ладно, Господь её простит, – произнёс наконец он и продолжил: – Так вот, она мне всю подноготную Кашиных-Опольских и доложила. Оказывается, у Димитрия Михайловича Кашина-Опольского был единственный сын, которого звали Иван. Так вот этот Иван от государевой службы отказался и чудным делом, для князей совсем непривычным, скорее даже, как все вокруг считали, недостойным, заниматься стал. Он обувь тачать принялся и от любых других дел наотрез отказывался. Отец его, Димитрий Михайлович, от этого в ярость пришёл, проклял сына и от дома отлучил, а тому только того и надо было. Он в своём поместье в Тверской губернии осел. Там мужиков, у которых к этому склонность обнаружил, в одну кучу собрал и всех заставил изготовлением обуви заниматься, то есть, современным языком говоря, сапожное дело открыл. Но до того, чтобы сына княжеского достоинства лишить, Димитрий Михайлович не дошёл, надеялся, небось, что одумается единственный наследник. А тот так до самой смерти этим делом и занимался. Сын его, Пётр Иванович, отец Тихона, дело то продолжил да развил. Но при этом своего сына воспитывал как положено и образование ему самое наилучшее, какое мог, дал. Это ещё инокиня Марфа знала, а то, что дальше случилось, уже я ей рассказал. Дальше горе пришло да всю его семью в огне адском погубило. Вы знаете, она даже не вздрогнула от этого известия, а лишь сказала, что это их за упрямство Господь наказал, и разговор наш свернула. Я ей даже не успел сообщить, что Тихон, сын Петра Ивановича, выжил. Да это её, по-видимому, уже и не интересовало. Вот ведь как бывает, – произнёс Пафнутий Петрович и голову опустил.
Все сидели молча, и каждый о своём, наверное, думал. Наконец Пафнутий эту тему завершил:
– Так что, оказывается, род Кашиных-Опольских до сих пор не пресёкся. Тихон – последний представитель этого рода по мужеской линии, на нём он и заглохнет. Книга по истории родов расейских уже в печати, я вот сижу и думаю, что делать: вносить в неё добавление о князьях Опольских или так оставить?
– Ну и к какому выводу ты, Пафнутий Петрович, склоняешься? – послышался голос отца Рафаила.
– Честно признаюсь, не хочется мне, чтобы эту историю стали раздувать да теребить, это Тихону с Авдотьей только неприятности может принести.
– Вот и я такого же мнения. Оставь всё как есть, так лучше для всех будет. Тихон это всё в тайне держал. Я не хочу, чтобы до него донеслось, что о его происхождении известно всем вокруг стало, – решил поставить точку в этой истории батюшка, но Иван его перебил:
– Так ведь Пожарская сейчас на каждом углу трепаться об этом станет.
– Я с ней об этом поговорил уже, не такая уж она и болтливая, как ты думаешь. Это про