У субъективного искусства нет сверхзадачи. Оно предсказуемо и горизонтально. Оно несет в себе флюиды психической истощенности и болезни. Оно не воскрешает, не будит и не тревожит. Оно загоняет мертвецов в гроб и заколачивает его гвоздями. Оно дает мертвым образы и идеи, оправдывающие их состояние.
Художник должен «родиться на Небе», которое за Я, и войти в мир, который в нас и перед нами. И тогда возникает великое искусство, которое не для масс.
«Любой, кто пытается мыслить честно, должен признать недостоверность какой бы то ни было метафизической позиции, в том числе недостоверность всех вероисповеданий», – писал в 30-х годах прошлого столетия молодой Карл-Густав Юнг.
Одновременно он утверждал: «Есть и всегда были люди, которые не могли удержаться от интуитивного понимания того, что мир и переживание мира имеют одну и ту же природу и отражают что-то такое, что скрыто в глубинах самого субъекта, в его собственной транссубъективной действительности».
На растяжке между этими двумя утверждениями запечатлен итоговый опыт Западной цивилизации. «Да, любая метафизика недостоверна…», но – «есть и всегда были люди, которые не могли удержаться от интуитивного понимания…». Недостоверно все, о чем свидетельствует мир перед нами и его переживание в нашем субъективном опыте, однако в «транссубъективных» глубинах субъекта есть «что-то такое», что не от мира сего, но что отражается в нашем переживании мира, а следовательно, и в мире.
Итак, с одной стороны «транссубъективная действительность», или Небо, которое за нами, с другой – феноменальный мир, платоновская пещера, которая в нас и перед нами. Между ними – человеческое Я, щель, через которую свет проникает в пещеру.
Небо – это то, о чем человек не может иметь достоверного и надежного представления. Это пространство приоткрывается в редчайшие счастливые мгновения на глубочайших глубинах нашего за-личностного пространства через язык мифов, символов и метафор. С другой стороны, всем нам дан мир «субъективных» переживаний и мир «объективного» опыта. Это иллюзорный мир теней, христианская юдоль скорби, откуда рвется человеческая душа, устремленная в «транссубъективное», небесное.
С одной стороны, непостижимое Небо, которое за нами, с другой – феноменальный мир, который в нас и перед нами. А между ними Я – призма и щель, неуловимый центр.
Транссубъективный Луч достигает призмы Я и, преломившись в ней, разделяется на два луча: субъективный и объективный, психический и физический. Эти два плана и составляют нашу среду обитания.
Эти два плана, «мир и переживание мира, имеют одну и ту же природу и отражают что-то, что скрыто в глубинах самого субъекта, в его собственной транссубъективной действительности», – пишет Юнг.
По ту сторону Я, в таинственной глубине, куда не может заглянуть глаз человеческого разума, находится область, где нет форм, где формы только рождаются. Отсюда через щель, через искажающую их призму Я, они проникают в нашу психофизическую вселенную. Здесь они подвергаются безжалостной цензуре в целях согласования нового опыта с накопленным прежним.
«Мир и переживание мира, – утверждает Карл Юнг, – отражают что-то, что скрыто в глубинах самого субъекта, в его собственной транссубъективной действительности».
Мир индивидуума есть проекция луча, бьющего из области «за умом», «за Я» и «за субъектом» – из области высших состояний. Восточная традиция знает эти состояния. Запад их знал, но забыл. Религии предлагают нам свои расшифровки «транссубъективного». Мистика дает нам опыт высоких состояний. То же делает художественное творчество в своих высочайших достижениях. В нем мы находим отсветы сакрального. Но это искусство не для всех, для большинства оно бессмысленно или просто не существует.
Запад сделал акцент на человеческой личности, на ее свободе и разуме. На Востоке личность не заслоняет собой вечного, сверхразумного и фатального. Поэтому на Востоке нет личностного Бога наподобие Иеговы, Аллаха или Иисуса. Там боги перетекают один в другого и образуют ансамбли как в случае индуистского Тримурти: Брама-Шива-Вишну.
Личностный Бог репрезентирует Я, или Щель между сакральной Реальностью и пещерой феноменального мира. Здесь происходит преломление (и искажение) Реальности, здесь Луч Творения обнаруживает себя в многообразии тварного мира. Великие религии и мистические учения, пробиваясь через Узкое Горлышко Я, возвращают нас не к личностному Богу, а к за-личностной Реальности, к Небу.
Так же как великие религии и мистические учения, подлинное искусство основано на вне-пещерном, сакральном, за-личностном опыте. Подлинное искусство причастно к этому опыту и репрезентирует его в мире феноменов. Однако сакральный опыт невозможно вместить в рамки субъективных интерпретаций. Его невозможно адекватно «понять» и «объяснить» в человеческих понятиях и образах. На него может только намекнуть тот, кто имел этот опыт, и намек может услышать