Андрей замолчал, внимательно смотря на женщину.
Та полными ужаса глазами смотрела на него. Видимо, воображение у нее имелось хорошее, и всю описанную картину она представила себе очень ярко.
– И смерть эта не быстрая. При самом быстром раскладе от начала удушения до наступления смерти должно пройти не менее пяти минут. А так – до десяти-пятнадцати. Минута – это примерно полсотни ударов сердца. Для умирающего такое время кажется целой вечностью…
– Зачем ты мне это рассказываешь? – хриплым и очень тихим голосом спросила Михримах.
– Затем, что повесить ведь можно не до конца. Представь любого из своих детей. Он обнажен. Его осторожно, можно даже сказать нежно, вешают. Ждут, когда он насладится процессом, но все еще будет жив, хоть и подойдет к грани. Вынимают из петли. Приводят в чувство. Потом следующего. На твоих глазах. И на глазах толпы ревущих и улюлюкающих зевак. И так изо дня в день. Год. Может быть, два. Пока мне не надоест тебя мучать. Как тебе такая перспектива?
– Ты не настолько жесток, – крайне неуверенным, срывающимся голосом произнесла женщина.
– Ты пыталась убить мою жену. И, как мне сообщили твои люди, еще и детей, если получится. И ты думаешь, что к тебе я должен проявить милосердие? К тебе и твоим детям? Серьезно?
– Моя младшая дочь от тебя…
– Вот не нужно врать! – рявкнул Андрей, резко повысив голос.
– Я не вру. Если надо, я поклянусь на Коране именем Аллаха!
– Ты готова поклясться духовному лицу мусульман именем Аллаха?
– Я готова поклясться в этом чем угодно и кому угодно. С тех пор как мой покойный муж отправился командовать войсками по приказу моего отца, ты был единственным мужчиной, с котором я имела близость. Ты можешь взять моих слуг и служанок, на виду которых я жила. И опросить. Если пожелаешь – пытать. Хоть самым суровым образом. Хочешь – меня пытай. Все равно другого ответа не получишь. Сам же знаешь – под пытками захочешь – не соврешь.
– А слухи, значит, лживы?
– У меня, как и у тебя, есть враги. И они умеют жалить словами не хуже, чем кинжалами.
Андрей замолчал.
Он задумался, глядя на нее.
Михримах же беззвучно опустилась перед ним на колени. Скрестив руки на груди в знак смирения. Но взгляд не опустила и продолжала держать с ним визуальный контакт.
Прямых доказательств того, что она врет, у Андрея не было. Только слухи. Однако доверять ее словам он не мог. Не хотел. И не мог себе позволить.
С минуту поколебавшись, он произнес:
– Хорошо. Раз ты так желаешь.
А потом добавил двум бойцам, что ее привели:
– Увести. К Минасу. Пусть выяснит – от кого младшая дочь этой женщины. И передайте, чтобы обходился без членовредительства. Для начала.
– Слушаюсь, – ответил старший в эскорте.
После чего они вместе с напарником шагнули вперед, подхватив бледную как полотно женщину под руки. И поволокли ее из зала.
Она