Внутри лежали шесть сморщенных тёмных горошин.
– Ягоды горной тертунии, – едва слышно произнесла девушка.
– Нифига себе? Вот это компот? – обалдело пробормотал я, лихорадочно перебирая в памяти всё, что помнил и знал об этих «сухофруктах для взрослых».
Обалдеть же и впрямь – было от чего.
Ягодки эти считались сильнейшим афродизиаком. Причем, таким, что употреблять его настойчиво не рекомендовали все без исключения здравоохранительные организации мира. И вовсе не потому, что к тертунии можно было привыкнуть, как, скажем, к наркотику, или что ее «плоды», при употреблении внутрь, причиняли человеческому здоровью вред.
Нет, всё обстояло в точности наоборот. Здоровья они только лишь прибавляли (в определенном смысле). И опасных для организма побочных эффектов практически не возникало.
Мужчина, вкусивший «запретный плод», становился «неутомимым», а женщина – «ненасытной». Подобные пары могли не вылезать из кровати по восемь-десять часов кряду, до тех пор, пока не закончится действие препарата. И, как показала практика, они действительно «не вылезали».
На первый взгляд, здесь не было никакой проблемы. Если люди любят друг друга и хотят насладиться этим чувством подольше, зачем что-либо запрещать или не рекомендовать к применению?
Тем не менее, проблема была. Она заключалась в «бессмысленности» препарата. Все, кто его испробовал, по окончании действия просто не помнили, что с ними происходило. Как в эмоциональном, так и в физическом плане. Типа, «вчера так напился, что ничего не помню; но самое обидное – не помню, пил или нет». Максимум, чего можно было добиться от ягодок – это поставить перед кроватью голокамеру на штативе, а потом устроить совместный просмотр отснятого «фильма».
«Так, может, и здесь то же самое? Подручные дона подсунули эти ягодки, чтобы снять еще один ролик… Да нет, это было бы нелогично. По собственной воле ни Корни, ни я эту фигню жрать не будем… Или будем? Вопрос – для чего?.. Неужели… От, ты ж, ешки-матрешки! Опять придется косить под обманутого дурачка. Как же я этого не люблю…»
Я резко сжал коробочку в кулаке и сделал вид, что хочу запулить ее куда-нибудь в космос или, к примеру, спустить содержимое в унитаз.
Корнелия едва удержалась, чтобы не отшатнуться от моего «полыхающего бешенством взгляда».
– Ты! Ты! Ты… Ты использовала меня как племенного быка, – «задыхаясь» от ярости, прокричал я Корни в лицо. – Как хряка-производителя. Как барана. Как батарейку. Как…
– Да! Да! Да! Я тебя использовала! – совершенно неожиданно для меня и с не меньшей яростью закричала в ответ Корнелия. – Хочешь считать себя невинной овечкой, считай! Мне всё равно! Пусть я достанусь кому-то еще, пусть делают со мной что хотят, тебе-то какая разница?! Ты же хочешь остаться чистеньким! Бедненький ангелочек. Ах, какая досада! Его использовали, не спросив… Господи! Какой же ты идиот! Какая я же я дура, что решилась на это…
– Постой, погоди, – внезапно возникшая перепалка «подействовала» на меня как холодный