– Мне вообще, вон в тот стакан. Полный наливай.
Капитан приготовился услышать шутливое продолжение «Коньяку», но вместо него последовало:
– Мы остановились на том, что обстоятельства пропажи ребёнка и его таинственного появления, так и не выяснили. Верно?
Колесников поставил стакан перед начальником. Сергей взял его большим и указательным пальцем, деланно оттопырил мизинец и, резко выдохнув, с удовольствием отпил один глоток. Не налей чай Максим сам, он бы решил, что в стакане всё же коньяк.
– Неясно. В том то и дело. Может, и выяснили, но всё, что могло на них указывать, позже, из материалов изъяли. Я, кстати, будучи в горисполкоме, сразу вызнал про милиционеров, которые отрабатывали по делу. Опер из уголовного розыска, при ком скончался Джаспер, вскоре перевёлся в Куляб. Участковый, что рапорт прокурору написал про неизвестные силы природы, мешающие ментам, уволился буквально в тот же год и сейчас проживает в Хороге. Исматулоев Араш Хусейнович, работает в Памирском отделении института археологии академии наук ТаджССР. А вот с прокурорскими, сложнее. Зам прокурора, возбудивший дело, несколько лет назад, скончался, а следователь, что его вёл, погиб, давно уже.
Сергей в это время лихорадочно листал свой блокнот и, найдя нужную страницу, перебил капитана:
– Как ты сказал, Исматулоев Араш?
Тот подтвердил.
– Ага. Кандидат исторических наук. Специалист по древнеарийской культуре и религиям Вед, Упанишад и Зороастризма, – не отрываясь от записи, пробубнил Кузнецов. – Телефон его даже есть… – он поднял голову, – и это почему-то меня уже не удивляет. Ладно. Погиб следак, говоришь…
Колесников не ответил, понимая, что невнятное бормотание, всего лишь следствие попытки уяснить новую информацию. Полковник встал из-за стола и, опершись руками о подоконник, уставился в окно. За стеклом, на карнизе, сидел и непринуждённо намывал милую мордочку рыжий котёнок.
– Смотри, какой красавчик, – улыбнулся Сергей, – гостей намывает. На хрен они нам нужны только…
Где-то минуту офицер стоял молча, не меняя позы, лишь пару раз что-то пробубнив себе под нос. Капитан же наблюдал за ним, и всё очевидней для него становились перемены в начальнике, что в последнее время подметили многие сотрудники отдела. Кузнецов из жизнерадостного и весёлого человека, постепенно становился малоразговорчивым, и даже замкнутым в себе. Раньше, там, где от него ожидали шутку, сейчас в лучшем случае была улыбка, а то и вовсе никакой реакции. Его речь стала тише и эмоционально скуднее. На совещаниях Кузнецов теперь говорил только по делу и почти не повышал голос. Особо изменился взгляд. Опытные офицеры заметили, как пристально начальник стал смотреть на собеседника или выступающего, не отрывая от него глаз. И вообще, порой создавалось впечатление, будто Кузнецов впервые видит человека, настолько внимательно и сосредоточенно он вглядывался в лица при каждой встрече и тем более